— Мы знаем, что в своих планах они рассчитывают главным образом на человека или людей, которые откроют им ночью ворота. Или на сержанта охраны. Одним словом, на того, у кого в руках ключи.
— На кого-то типа «Талбота»… — задумчиво произнесла Кэтрин. — Мы были так близко к разгадке… Этот дневник, эти бумаги… Что вы имеете в виду? — спросила она, заметив, что О'Брайен сделал жест, как бы отмахиваясь от ее слов.
— Дневник подготовил я. Твой отец не писал его. Прости. Этот чертов дневник был просто приманкой. Я рассчитывал на то, что, если зверь затаился поблизости, он обязательно выйдет на нее и обнаружит себя. И он это сделал. К сожалению всех тех, кто держал приманку в руках, Рандольф Карбури тоже погиб. Но теперь у нас есть след. След волка, оставленный им в мокрой траве.
Кэтрин поставила свой бокал на подоконник.
— Что же было в том дневнике?
— Я поручил одному нашему специалисту сделать разными чернилами записи, якобы относящиеся к разным годам. Сам дневник был приобретен в Лондоне в одной из антикварных лавок. Слуга, нашедший его в одной из кладовок дома Элинор Уингэйт, был моим человеком. Леди Уингэйт искренне поверила в подлинность записей. В подлинность дневника поверили почти все, кто его видел.
— Но… Кого же вы назвали? Вы назвали настоящее имя «Талбота»?
О'Брайен потер подбородок:
— Как же я назову его? Ведь если бы я знал его имя, то давно бы уже уничтожил предателя. В записях содержатся лишь некоторые намеки. Но если «Талбот» читает сейчас дневник, то чувствует себя очень неуютно. Он догадается, что существуют фотокопии документа, и он наверняка проявит себя в погоне за ними.
У Кэтрин вдруг вырвалось:
— Элинор Уингэйт в опасности!
На лицо О'Брайена легла тень.
— Она мертва. Бромптон-Холл сожжен.
Кэтрин пронзила О'Брайена взглядом:
— Вы знали, что так случится…
— Я отправил одного друга присмотреть за ней и ее племянником. Что же касается Карбури… Он знал, что документ поддельный. Но он все сделал правильно. Он как бы случайно оказался в Бромптон-Холле именно в тот день, когда был обнаружен дневник, и именно он порекомендовал леди Уингэйт написать тебе письмо. Он прекрасно осознавал опасность мероприятия по доставке дневника в Америку. Однако, судя по всему, до конца противостоять этой опасности не сумел.
— Я попыталась прикрыть его.
— Да. Но либо он, либо Элинор сказали кому-то о дневнике. Поэтому полковник мертв.
— Я говорила об этом Питеру.
— Я знаю.
Кэтрин надолго замолчала, затем произнесла:
— Питер мог доложить о дневнике по своим каналам.
— Возможно. И даже очень вероятно, что он так и сделал. Это полезно для выманивания зверя из норы.
— Но погибли люди…
— Что ж, это придает всему мероприятию дополнительную правдоподобность. — О'Брайен посмотрел на Кэтрин. — Я всегда говорил тебе, что наше дело сопряжено с опасностью. Думаю, в ближайшее время эта опасность возрастет. Тебе бы нужно носить с собой пистолет.
Кэтрин кивнула. Она догадывалась, что внутри этой организации, вроде бы занятой любительским шпионажем, оставалось место для насильственных действий. Мандат на них эти ветераны получили еще в УСС, а прошедшие сорок лет не разубедили их в праве силовых методов на существование.
— Я беспокоюсь за Энн, — сказала она О'Брайену.
— Ты беспокойся о себе. Энн лучше тебя представляет реальную опасность, которая ее подстерегает.
— И за Ника. — Она вдруг подумала о нем с таким же замиранием сердца, с каким думают о ребенке, играющем на дороге среди машин.
— Нику опасность угрожает с нескольких сторон. Я нанял для него частных охранников.
Кэтрин посмотрела на О'Брайена. С самого начала их совместной работы у нее было какое-то полудетское ощущение, что он переиграет любого. Но тогда… Тогда выходит, что именно О'Брайен и мог быть самым страшным «Талботом», какого только она в состоянии была себе вообразить.
22
Абрамс и Торп вошли в «Полковничью гостиную». С необычной для него любезностью, Питер принес от бара коньяк для Тони и с улыбкой поднял свой бокал:
— За правду.
Абрамс пить не стал.
Патрик О'Брайен и Кэтрин подошли к мужчинам.
— Нашли что-нибудь в клубе? — спросил О'Брайен.
— Карбури, без сомнения, переоделся для ужина. Мы спросили кое-кого, но никто не видел, как он покидал клуб. Я заставил управляющего проверить сейф. Там ничего не было. Ничего примечательного не нашли мы и в номере.
О'Брайен повернулся к Абрамсу:
— Вы связались со своими друзьями в полиции?
— Да. Я сказал им, что речь может идти о деле государственной важности. Они свяжутся с ФБР. Но им нужна дополнительная информация.
О'Брайен кивнул:
— Сообщите им все, что им потребуется. Но фирму в это дело не впутывайте.
Подошел Николас Уэст, и впятером они поговорили еще несколько минут, затем О'Брайен сделал знак Джеймсу Аллертону, и тот, покинув поздравлявших его знакомых, направился к ним. Он наклонился и поцеловал Кэтрин.
— Ты, как всегда, очаровательна. — Аллертон обернулся к Торпу: — Ты не ревнуешь, Питер?
— Не больше, чем обычно, Джеймс.
Аллертон, казалось, не заметил колкости и взял под руку Уэста.
— Николас, я так рад, что вы сегодня здесь. А Энн с вами? Или она все еще в Берне?
— Нет, сэр… В Мюнхене.
Аллертон взглянул на О'Брайена.
— Патрик, мы как будто вернулись во времена молодости, не так ли? Этот старый Штаб, эти знакомые лица, эти забытые мелодии. Берн… Думая о нем, сразу вспоминаешь Аллена Даллеса.
Уэст откашлялся:
— Понимаете, ее перевели в Мюнхен.
Аллертон лучезарно улыбнулся.
— Берн. Престижное место. Центр событий. В те годы это было наше окно в Европу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174