Когда оденетесь, может быть, захотите присоединиться к ван Дорнам и Гренвилам за коктейлем. Могу я быть еще чем-нибудь полезна?
Абрамс подумал, что она была достаточно сведущим человеком. Когда она поправляла свои каштановые волосы, он присмотрелся к ней повнимательнее.
— Я не мог видеть вас в офисе?
— Возможно, ведь я — клиент фирмы.
— Вы сами откуда?
— Что? А, я из Румынии. Теперь живу в этом доме.
— В качестве гостя?
— Я не чья-то любовница, если вы это имеете в виду. Я — политическая эмигрантка.
— Я тоже эмигрант. Из Бруклина.
Некоторое время они оценивающе разглядывали друг друга. Абрамс почувствовал, что с первого взгляда на нее в нем определенно забурлило желание. Он снял пиджак и галстук и повесил их в шкаф. Затем покосился на Клаудию, которая открыто смотрела на него, и стал расстегивать рубашку. Сняв рубашку, он бросил ее на кровать. Его рука опустилась на ремень.
— Вы остаетесь здесь?
Она улыбнулась и вышла. Абрамс разделся догола и надел халат. Взяв бритвенный прибор, он вышел в холл. Ванная оказалась маленькой, похожей скорее на кладовку. Тони побрился, принял душ и вернулся в комнату. Он стал одеваться, ругая изо всех сил запонки и узкий воротничок. Мюррей, как и следовало ожидать, забыл про кожаные туфли, так что Тони придется идти на вечер в своих будничных ботинках, мало подходящих для такого случая. Он взглянул на себя в зеркало, висевшее на двери. Мучаясь с бабочкой, он подумал: «Надеюсь, что все остальные будут выглядеть не менее идиотски».
Абрамс спустился вниз, в гостиную. Том Гренвил, симпатичный мужчина лет на пять младше Абрамса и примерно в тысячу раз богаче, обратился к нему:
— Тони, сообрази себе что-нибудь в баре.
Джордж ван Дорн ответил на вопрос, над которым, видимо, задумались обе женщины:
— Мистер Абрамс долгое время проработал в полиции.
Китти ван Дорн подалась вперед:
— Как интересно! А почему вы выбрали именно эту профессию?
Абрамс посмотрел на нее. Она была или намного моложе мужа, или усердно работала над собой: витамины, шейпинг, пластическая хирургия.
— Я всегда хотел стать полицейским, — ответил Абрамс.
Джоан Гренвил, симпатичная блондинка с веснушками, спросила его:
— А где вы живете?
Абрамс налил себе виски и ответил:
— В Бруклине. — Ему показалось, что голос у нее был с придыханием.
— А, значит, вы городской. Мы тоже. Мы живем в Скарсдейле. Это дальше Бруклина.
— Дальше от чего?
— Отсюда, от центра Вселенной. Я хочу переехать обратно в город, но Том меня не поддерживает. — При этих словах она взглянула на мужа, но он отвернулся.
Абрамс пригляделся к ней повнимательнее. На ней было простое белое шелковое платье. Она скинула с себя туфли, и он отметил отсутствие педикюра, да и вообще она, видимо, мало пользовалась косметикой. Прекрасная фигурка. Симпатичная, богатенькая и даже, возможно, умненькая. Одним словом, вьющая ступень эволюции человека.
Китти ван Дорн сказала:
— А мы живем на Лонг-Айленде, в Глен-Коуве. Джордж часто бывает здесь, правда, Джордж?
Джордж хмыкнул и направился к бару. Абрамс понял, что он уже успел достаточно выпить. Ван Дорн заговорил, делая себе коктейль:
— Кимберли, я имею в виду Генри Кимберли-старшего, купил этот дом на пороге века, заплатив три тысячи долларов то ли Гамильтону, то ли Стьюезану… Никак не могу вспомнить точно. Как бы там ни было, Генри-младший прожил здесь несколько лет после женитьбы. Когда началась война, он перевез семью в Вашингтон. Затем он отправился за границу, и его убили. Чертовски жалко. — Он поднял стакан и выпил. — За Генри!
Абрамс, стоя у камина, наблюдал, как ван Дорн допивает свой «бурбон», и спросил:
— Генри Кимберли был офицером Управления стратегических служб, не правда ли?
— Точно, — ответил ван Дорн, сдерживая отрыжку, — как и я. Где ваша комната, Абрамс?
— Комната? А, вторая слева, на втором этаже.
— Это была детская, комната Кейт. Мы с Генри любили заходить и болтать с ней. Генри любил эту девочку и ее сестру Энн.
На его красном лице появилась грусть.
— Война — это дерьмо, — добавил он.
Абрамс кивнул. Беседа разгоралась.
— Мой отец тоже работал в УСС. Целая группа сотрудников фирмы была завербована Биллом Донованом. Критики Донована поговаривали, что УСС расшифровывалось как: «Ух, слишком социально», — сказал, улыбнувшись, Гренвил.
— А кто критиковал Донована? — спросил Абрамс.
— В основном всякие придурки, вертевшиеся вокруг Рузвельта.
Наступило длительное молчание, которое нарушил ван Дорн, налив себе еще порцию виски. Он сказал через плечо Абрамсу:
— Сегодня вечером, я думаю, вам будет интересно.
Китти ван Дорн издала звук, означавший, что она не разделяет мнение супруга. Том Гренвил помешал пальцем в своем стакане.
— Вы знакомы с Кейт, не так ли? Она позвонила и сказала, что вы придете.
— Да, — закурив, ответил Абрамс. Эта беседа казалась несколько странной. Никто из мужчин прежде с ним не общался, удостаивая лишь кивком в офисе. Хотя и сейчас в их отношениях чувствовалась снисходительность, но в целом они были настроены достаточно дружелюбно. Это напомнило Абрамсу его первую беседу в подвале мясного магазина Бари, куда его затащили, грозя начистить физиономию, и откуда он вышел уже «Красным дьяволом».
Джоан Гренвил поднялась с кресла и опустилась на колени на коврик перед камином недалеко от Тони. Она взяла каминные щипцы и поправила дрова, затем повернулась и посмотрела на него.
— Вы останетесь здесь на ночь, мистер Абрамс?
— Просто Тони. — Он опустил глаза и увидел белый изгиб ее грудей и розовые соски. — Я не знаю, миссис Гренвил, а вы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174