Зверек ли пробежал? Земля осыпалась? Он не знал.
За длинный-длинный день случилось много всего. Брин успокоился, но продолжал внимательно смотреть в объектив.
* * *
Двое из снайперской команды насторожились. Мурад внимательно смотрел на уступ. Он увидел, как загорелась лампочка израильского прибора ночного видения, отметил про себя, что она зеленая. Сделано в Америке. Чего и следовало ожидать. Американский прибор лучше, чем русский, но это вовсе не означает, что его владелец стреляет лучше, чем он, пусть у него и инфракрасный видоискатель. Мурад ощущал абсолютную уверенность в себе. Он смотрел на зеленый огонек и ждал, когда же над этим огоньком покажется голова.
* * *
Брин перегнулся еще дальше через невысокую земляную насыпь и шепнул Наоми Хабер:
— Передай, что я так до сих пор ничего и не вижу.
Она кивнула и молча, босиком, побежала в сторону, где находился командно-наблюдательный пост.
* * *
Мурад видел светлую, красноватую кожу Брина в том месте, где Наоми Хабер стерла пот и камуфляж с его лица. Он трижды нажал на спусковой крючок. Глушитель кашлянул тихо, словно слабый старик, прочищающий горло.
Брин не почувствовал ничего, кроме легкого щелчка по лбу. А потом вообще все пропало. Он опрокинулся на спину и остался лежать в пыли, последним предсмертным рывком откинув винтовку далеко на склон холма.
* * *
Через несколько минут ашбалы вновь начали продвигаться вперед. Кто-то опять задел оградительную проволоку, и снова в ночной тишине зазвенели банки.
Хоснер стоял рядом с Добкином и Бергом на командно-наблюдательном пункте.
Наоми Хабер не сразу нашла в темноте КП/НП, но ей помог слегка светящийся флажок. Она подбежала к мужчинам и передала слова Брина.
Хоснер снова прислушался, но ничего не услышал. Повернулся к Хабер и двум другим молодым посыльным:
— Отправляйтесь на линию и передайте, что по моему свистку они должны устроить минуту безумной пальбы. Но только пусть минута продолжается десять секунд, — добавил он.
Посыльные тотчас сорвались с места, разбежавшись каждая в своем направлении.
Выдержав небольшую паузу, Хоснер свистнул. Те, кто находился недалеко, услышали свист и открыли огонь, а это послужило сигналом для всей линии по склону холма.
Ашбалы застыли, а затем прижались к земле. Нескольких ранило, но они и звука не издали — от страха, что их задушат собственные командиры. Последние же шепотом убеждали не стрелять:
— Это пробный огонь, они бьют наудачу. Не стреляйте!
Но секунды тянулись, каждая длиной в год, и пять израильских «АК-47» поливали склон автоматными очередями, так что пальцы даже самых дисциплинированных из арабов невольно потянулись к предохранителям. Но едва один из молодых собрался открыть ответный огонь, израильская линия внезапно замолчала — так же неожиданно, как и открыла стрельбу. «Минута безумия» длиной в десять секунд закончилась. Боеприпасы нужно экономить.
Восточный ветер унес запах гари, и последние выстрелы отзвучав эхом в окружающих холмах, замерли в ушах защитников. Ни один из них не мог поверить, что ашбалы способны удержаться от ответной стрельбы в этом огневом валу, не издать ни крика боли в случае ранения, ни панического возгласа, когда землю у самых их лиц взрывают пули. Хоснер повернулся к Добкину и Бергу:
— Похоже, мы начинаем нервничать.
— Надеюсь, на НП никто не ранен, — сказал Берг.
— Если все исполняли инструкцию и оставались на своих местах, все должно быть в полном порядке, — ответил Добкин и посмотрел в сторону восточного склона. — А что касается аванпостов, то если они ничего не слышали, значит, ничего и нет. Животные, ветер и оползни. Это проклятие проволочных ловушек. Помню, в шестьдесят седьмом году на Суэце воробей сел как-то на проволоку и... Впрочем, кому сейчас дело до Суэцкого канала и шестьдесят седьмого года?
— Никому, — заверил его Хоснер.
* * *
Мисах Горен и Ханна Шилох, машинистка, дежурили на аванпосту №1 на северном конце склона и тоже слишком поздно поняли, что окружены. Скрючившись, спрятались они в своей тесной норе, пережидая долгие секунды огня и размышляя, что же делать дальше?
Три молодых араба с блеснувшими ножами в руках выскочили из темноты и перерезали горло обоим безоружным израильтянам.
Рубин Табер и Лия Илсар, переводчики, сидели на НП №3 на южном конце склона. Поняв, что случилось, они вылезли из норы и начали пробираться наверх, к вершине холма.
Мурад заметил их сквозь инфракрасный видоискатель в сорока метрах от себя. Он поднял винтовку и аккуратно застрелил обоих, попав и ему и ей прямо в голову.
* * *
Теперь ашбалы продвигались ползком, стараясь заранее нащупать предательскую проволоку. Продвигались медленно, но тем не менее неуклонно. Передовой отряд находился уже в трехстах метрах от вершины.
Текоа понял, что означала минута огня, понял и то, что израильтяне на самом деле ничего и никого не видели. Он повернулся к Деборе Гидеон:
— Удачи тебе!
Размахнулся и ударил ее в челюсть. Девушка без звука свалилась на дно укрытия. Он быстро забросал ее глиной и грязью с края укрепления, а потом вылез и побежал вверх по склону. Приложил руки рупором ко рту и закричал:
— Это Текоа! Аванпост номер два! Они везде! Они уже заняли весь холм!
Он так и не узнал, арабский или израильский выстрел сразил его. Да если бы и понял, то какое это уже имело для него значение?
Ашбалы пошли в атаку. Первая из ловушек сразу обрушилась под весом наступившей на нее молодой девушки. Она упала на пронзившие ее колья, но не умерла. Сначала ее крик перекрывал стрельбу, но постепенно затих.
Тот факт, что противник сумел подойти так близко, деморализовал израильтян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151