Как только кто-то заметит самолет, мигом прибежит сюда и доложит вам. Трап подготовят через несколько часов. У вас будет две минуты, чтобы подняться в кабину и выйти на связь. Этого достаточно?
— Вполне, — сказал Беккер.
Хоснер посмотрел вверх на дельтовидное крыло. Казалось, он принял решение:
— Я спущу оставшееся горючее.
Беккер удивленно уставился на него:
— Мне нужно горючее, чтобы запустить вспомогательную силовую установку, тогда мы сможем получить ток и включить радиопередатчик.
— Силовая установка не работает и вряд ли заработает. Главное сейчас — не пустить сюда арабов. Даже если вы запустите силовую установку, от нее не будет никакой пользы, если в кабине сядет Ахмед Риш. Мне нужно горючее, чтобы сделать всякие штуки, которые взрываются, капитан.
— Я не могу позволить вам забрать горючее.
Хоснер пристально посмотрел на него. Технические специалисты недалеко ушли от многих более чем обыкновенных смертных.
— Вы теряете время с этой силовой установкой. Не стоит биться над ней. Возвращайтесь в кабину и работайте с радиопередатчиком, пока не сядут батареи. У нас нет времени заботиться о выработке собственной электроэнергии на будущее. У нас может и не быть никакого будущего. — Он посмотрел на Беккера, потом на Кана. И понизил голос: — Кроме того, я не хочу, чтобы все это горючее оставалось в крыльях. Одна трассирующая пуля может поджечь его и изжарить вас обоих в кабине.
Беккер знал, что слова Хоснера не лишены смысла. Но их с Каном работа тоже не была бессмысленной. Каждая проблема имеет несколько возможных решений.
— Послушай, — сказал он, — мы постараемся наладить силовую установку, ведь прием на радиопередатчике плохой. Ты возьмешь столько горючего, сколько тебе надо. Мне кажется, там осталось больше, чем мы думаем. Нужное количество горючего можно перелить в резервуары, а остальное оставить в крыльях. Согласен?
Хоснер улыбнулся:
— Когда мы были в полете, ты требовал полного подчинения и получал его от меня и от всех остальных без каких-либо споров и компромиссов. Ты был капитаном. Теперь, на земле, я командир. Почему же я не могу требовать того же?
Беккер покачал головой:
— В полете все по-другому. Это техническая сторона дела. Здесь же все субъективно. Есть возможность для обсуждения.
— Чепуха. — Хоснер глянул вверх на «конкорд». Белая краска на его корпусе отливала желтизной в лучах восходящего солнца. — Окончательное решение я приму позже. Тем временем начнем делать «коктейль Молотова» из горючего. Пока.
Он повернулся и ушел.
* * *
Под поврежденной хвостовой частью самолета прямо на земле сидел министр иностранных дел с двумя своими молодыми помощниками Шимоном Пеледом и Эсфирью Аронсон. Здесь находились двое делегатов, Яков Сапир, член левого крыла кнессета, до которого Хоснеру не было дела, и Мириам Бернштейн, до которой Хоснеру дело было.
Хоснер видел, что они прервали работу и занялись оживленными парламентскими дебатами. Он направился прямо к ним.
Министр иностранных дел посмотрел на него снизу вверх. Сначала он, казалось, удивился, увидев Хоснера. Потом кивнул своим мыслям. Он правильно догадался, что Добкин и Берг потерпели неудачу в попытке призвать Хоснера к порядку. Политик быстро оценил ситуацию и встал на ноги, чтобы поздороваться:
— Я не успел как следует поблагодарить вас за вашу роль в ночном бою.
Хоснер кивнул:
— Благодарю, господин министр. — Он посмотрел на тех четверых, которые, сидя в пыли, пытались не замечать его. — Прошу прощения, но у меня не было времени сегодня утром, чтобы засвидетельствовать вам мое почтение.
— Все в порядке. Мы были бы рады получить какие-нибудь указания.
— Вот что я думаю, господин министр, нужно собрать весь разбросанный багаж, который выпал при посадке самолета. Кое-что валяется на склоне холма, поэтому будьте осторожны за пределами линии обороны. Вытряхните все из сумок и чемоданов и рассортируйте вещи. Отнесите сумки, чемоданы и одежду тем, кто находится на оборонительной линии. Они заполнят сумки землей и глиной, чтобы укрепить вал. Одежду набьют песком и тряпками и сделают манекены. Мне хотелось бы, чтобы эта работа была выполнена как следует. Когда сгустятся сумерки, манекены расставят на позициях. Оставьте кое-какую одежду для перевязок и сделайте список всего, что может быть полезным из найденного, например, алкоголь, продукты, лекарства и прочее. — Он помолчал, потом тихо проговорил: — Я хочу также, чтобы вы поискали среди лекарств такие, что приведут к быстрой и безболезненной смерти в случае передозировки. Но храните это в тайне. — И громко спросил: — Все ясно?
Министр иностранных дел кивнул:
— Конечно. Мы начнем, как только закроем заседание.
Хоснер едва заметно покачал головой.
— Ну, хорошо, наверное, мы закончим совещание прямо сейчас, — спохватился министр и повернулся к группе своих сотрудников, которые продолжали сидеть. — Кто за то, чтобы закрыть заседание, скажите «да».
Несколько голосов что-то промямлили в ответ. Люди с неохотой медленно поднялись с земли и разошлись, но Мириам Бернштейн осталась на месте.
Хоснер повернулся и пошел в противоположном направлении. Бернштейн догнала его:
— Ты сейчас унизил прекрасного человека.
Он не ответил.
— Ты меня слушаешь, черт побери?
Хоснер остановился, но не повернул головы.
— Любой, кто собирается играть со мной в какие-то игры, сам себя подвергает унижениям, если не чему-то похуже. И у меня нет ни времени, ни терпения для твоих лекций, Мириам.
Она встала перед ним, глядя ему в лицо, и заговорила совсем тихо:
— Что с тобой происходит, Яков?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151