Он отшатнулся. Была бы его воля, тело похоронили бы через десять минут. Но он знал, что раввин не позволит сделать это в субботу. Тело Гесса не будет предано земле до заката солнца, если только он или кто-то еще не сможет привести убедительные аргументы.
— Я уберу его отсюда, Давид.
— Не имеет значения. — Пронзительный вой радиосигнала заполнил кабину. Беккер выругался и выключил радиостанцию, а потом и аварийный блок питания. Огоньки погасли, и кабину залил лунный свет. — Этот негодяй все еще глушит нас. Получается не очень хорошо, но мерзавец старается.
— Есть ли у нас шанс установить с кем-нибудь связь?
— Кто знает? — Беккер откинулся назад и закурил сигарету. Какое-то время он всматривался в темноту, потом повернулся к Хоснеру. — Кажется, передатчик совсем не функционирует. Это необычно. Если бы нам удалось заставить его работать, то теоретически можно было бы вызвать любое место на Земле в зависимости от атмосферных условий. Высокочастотный приемник функционирует отлично, и я ловлю международную аварийную частоту 121,5. Но никого не слышу и не получаю никакого ответа.
— Почему не получаешь?
— Ну, высокочастотный приемник работает только в пределах видимости. Я не видел окрестности, но могу представить себе, что вокруг нас холмы, и более высокие, чем тот, на котором находимся мы.
— Да, холмы есть.
— А батареи не такие мощные, как генератор. И не забывай, что Риш создает помехи с помощью широкополосного передатчика стабильно на каждой частоте и может держать на ходу свои двигатели и генератор. — Беккер выпустил длинную струю дыма. — Вот поэтому.
— Ясно. — Хоснер задумчиво смотрел через разбитое стекло. Он видел, как люди входят в хижину пастуха. — Но, наверное, мы без труда могли бы связаться с самолетом, который пролетал бы над нами. Верно?
— Верно. Все, что нам нужно, это пролетающий над нами самолет.
Хоснер заметил на пульте управления окровавленный кирпич, который убил Гесса. В зеленоватом мерцании лампочек приборов можно было разглядеть выдавленные на нем древние клинообразные знаки. Хоснер не умел читать клинопись, но был уверен, что на кирпиче начертано то же, что и на большинстве кирпичей Вавилона:
Я, НАВУХОДОНОСОР, ЦАРЬ ВАВИЛОНА, СЫН НАБОПАЛАСАРА, ЦАРЯ ВАВИЛОНА.
Кирпич явно был не к месту на панели управления кабины пилотов сверхзвукового лайнера. Хоснер отвернулся, чтобы не видеть его.
— Поставлю наблюдателя на фюзеляже. Разработаем систему сигналов, чтобы он мог дать тебе знать сразу же, как только заметит самолет.
— Хорошая мысль. — Беккер долго смотрел на погибшего второго пилота, потом снова повернулся к Хоснеру: — Кан занимается вспомогательной силовой установкой.
— Я видел его. Говорит, что дело плохо. Насколько хватит батарей?
— Трудно сказать. Какое-то время я могу просто прослушивать, но при каждой попытке передать сообщение расходуется много энергии. Я не знаю, сколько еще энергии уходит по аварийной цепи. Это никелево-кадмиевые батареи. Хороши, но по ним трудно определить, когда они разрядятся.
Хоснер кивнул. Ему приходилось иметь дело с этими капризными штуками. Прибор ночного видения тоже работал от никелево-кадмиевых батареек.
— Как ты считаешь, не стоит ли отключить батареи и поберечь их, чтобы потом подзарядить от вспомогательной силовой установки, если Кану удастся ее наладить?
Беккер провел рукой по волосам:
— Не знаю. Черт! Все, что мы предпримем с этого момента, будет чем-то вроде сделки, так ведь? Я еще не вполне уверен. Надо подумать.
— Хорошо. — Хоснер ухватился за кресло бортинженера и подтянулся к двери. Поудобнее взялся за ручку и обернулся. — Пока.
Беккер повернулся в кресле:
— Ну как, у нас получится?
— Конечно.
Хоснер шагнул в круто наклонившийся салон и быстро нашел свою дорожную сумку.
* * *
Хоснер вышел на крыло и спрыгнул с передней кромки. Субботняя служба только что закончилась. Большинство мужчин и женщин быстро направлялись назад к периметру. Некоторые шли в пастушью хижину, и среди них раввин Левин. Хоснер пошел рядом с ним:
— Можем ли мы похоронить Моисея Гесса?
— Нет.
— Нам нужно начать строить что-то вроде оборонительных сооружений. Будете ли вы возражать против работы в субботу?
— Да.
Они остановились возле стены хижины. Несколько человек, присутствовавших на субботней службе, прошли мимо них в хижину. Хоснер посмотрел на раввина:
— Ну что, будем сотрудничать или вступать в конфликт, рабби?
Левин опустил молитвенник и таллит в карман пиджака.
— Молодой человек, это в природе религий — вступать в конфликт с рациональными мирскими устремлениями. Разумеется, Моисея Гесса следует похоронить сегодня ночью, и, конечно, вы должны начать строить укрепления. Поэтому мы пойдем на компромисс. Вы прикажете всем работать, невзирая на мои возражения, а я займусь телом Моисея Гесса. На такого рода компромиссы Израиль идет с 1948 года.
— И эти компромиссы чертовски глупы. Чудовищное лицемерие. Ну что ж, пусть будет по-вашему.
Хоснер сделал шаг, собираясь войти в хижину.
Раввин Левин придержал Хоснера за рукав:
— Выживание часто есть смесь глупости, лицемерия и компромисса.
— У меня нет для этого времени.
— Подождите. Вы англофил, Хоснер. Вы когда-нибудь задумывались, почему англичане прекращают сражение на перерыв для чаепития в четыре часа дня? Или почему они переодеваются для чая, находясь в тропиках?
— Таков их стиль.
— И это хорошо для моральных устоев. Хорошо для морального состояния, — повторил раввин и похлопал Хоснера по груди. — Мы не хотим, чтобы люди обезумели только из-за того, что оказались на вершине холма в окружении враждебных арабов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151