Итак, мы сидели «У Джулио», на эстраде пела толстая певица. Репертуар ее состоял из сентиментальных песенок, выжимающих слезу из старых мафиози, и бравурных гимнов, которые заставляли их вскакивать с мест. Я мог судить о репертуаре, естественно, только по мелодиям.
Публика оказалась несколько иной по сравнению с той, которую я наблюдал при первом посещении. Но и сейчас здесь можно было заметить тех же старичков и нескольких типов с Манхэттена, которые забрели сюда в поисках новых приключений и ресторанных открытий. Ну что ж, им будет о чем рассказать своим друзьям на следующий день. Но в дополнение к ним в зале присутствовало довольно много прытких молодых итальянцев в обнимку со своими подружками, которые все как одна походили на Анну в молодости, они просто лопались от желания тут же выйти замуж за своих кавалеров.
И еще в зале сидел бородатый старичок, он держал на коленях — как это называется, аккордеон? — и аккомпанировал толстушке, пока та распевала свои песенки. Потом Фрэнк дал ему двадцатку, и он заиграл «Санта Лючию». Должно быть, это была песня, занимавшая первые места в хит-парадах мафиози, так как они хором затянули ее, и к ним присоединилась даже Сюзанна — она откуда-то знала все слова этой песни. Вообще песня неплохая, я сам начал мычать что-то в такт музыке. В зале яблоку некуда было упасть, пахло чесноком и духами, и все веселились от души.
Сюзанна, судя по ее виду, была в восторге от ресторана и от его завсегдатаев. Ее редкие визиты на Манхэттен ограничивались Мидтауном, Бродвеем и Ист-Сайдом, она, вероятно, никогда не бывала в старых кварталах, населенных иммигрантами, лишь лет пять назад я возил ее в Чайнатаун. Если бы я знал, что ей здесь так понравится, я бы все время возил ее не в клуб «Крик», а в Маленькую Италию, в Чайнатаун или в латиноамериканский Гарлем. Но я этого не знал. Да и она раньше не подозревала об этих своих пристрастиях.
С той ночи, когда я утопил свой «Пауманок», произошли два события, о которых стоит упомянуть. К нам из южных краев приехали Эдвард и Каролин. Эдвард привез хороший глубокий загар, а Каролин — еще более глубокое понимание чаяний кубинского народа и коробку сигар «Монте Кристо» номер четыре. Поэтому на День труда весь клан Саттеров собрался вместе, и мы неплохо провели время, несмотря на то что «Пауманок» покоился на дне бухты, а наш летний дом в Ист-Хэмптоне был уже продан. Кстати, я не говорил Сюзанне, что утопил яхту, и рассказал об этом, только когда Эдвард и Каролин изъявили желание прокатиться на ней. Тогда я решил признаться и сказал:
— Власти развесили на моей яхте предупреждения о конфискации, и это выглядело так похабно, что я вывел яхту на середину бухты и утопил ее. Думаю, что ее мачта до сих пор торчит из воды, и если вы присмотритесь, то увидите, что на ней сигнальными вымпелами обозначено: «ПОШЛИ ВЫ ВСЕ К ЧЕРТУ!». Надеюсь, она не чинит препятствий для судоходства, а если это не так, то пусть ею занимается служба береговой охраны.
После этого наступило молчание.
— Ты правильно поступил, пап, — нарушил его Эдвард.
Каролин поддержала брата. Сюзанна не сказала ни слова.
Тем не менее мы совершили несколько других однодневных прогулок — посмотрели рассвет над Манхэттеном, искупались на территории «Фокс-Пойнта» и даже сыграли в гольф в клубе «Крик», несмотря на то что многие поглядывали на нас с высокомерием. На следующий день я подал заявление о выходе из клуба. Мотив моего решения был несколько иной, чем у Гаучо Маркса — одного из старожилов Золотого Берега, который однажды заявил: «Я не хочу состоять ни в одном клубе, который станет считать меня своим членом». Нет, я сделал это просто потому, что полагал: если я принадлежу к их числу, то, значит, разделяю их взгляды. А я их не разделял. Capisce?
На следующий день после Дня труда Сюзанна решила навестить своих родителей в Хилтон Хед и оставила меня, Эдварда и Каролин догуливать последние дни студенческих каникул без нее. Эти дни мы провели великолепно, большей частью прогуливаясь по Стенхоп Холлу пешком или на лошадях. Каролин пришла в голову мысль составить фотопортрет усадьбы, и два дня я был занят тем, что поставлял ей сведения об истории этого места. Каролин вообще по натуре не склонна к сентиментальности, но тут она, видимо, поняла, что для таких вещей у нее скоро не будет ни времени, ни возможностей. Однажды Эдвард, Каролин и я, прихватив с собой спальные мешки, провели ночь в главном доме, на мраморном полу, устроив себе пикник при свечах в старой столовой.
Мы уже почти осушили бутылку вина, которую захватили с собой, когда Каролин произнесла:
— Пап, ты очень изменился за последнее время.
— Разве? Каким образом?
— Ты стал более... — Каролин ненадолго задумалась. — Словом, ты повзрослел. — Она улыбнулась.
— И у меня «ломается» голос, — улыбнулся я ей в ответ. Я, конечно, понимал, что она имеет в виду. Последние несколько месяцев были для меня временем борьбы и испытаний — вероятно, именно это и закалило мой характер. Большинство мужчин-американцев, принадлежащих к зажиточным представителям среднего класса, так никогда и не становятся взрослыми, если им не повезет и они не попадут на войну, не потерпят банкротства, не переживут развод или другое стихийное бедствие. Поэтому тем летом я обрел признаки мужественности, правда, от этого не стал чувствовать себя более счастливым.
— А ты как думаешь, твой старик изменился? — поинтересовался я у Эдварда.
— Да вроде бы, — ответил Эдвард, который вообще-то никогда не любил разговоров о тонкостях человеческой психологии. — А ты можешь опять стать тем же самым?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219