– Привет, Ли...
– Ты сказал Сэму Холлису, что расстался со мной?
– Нет, и не собирался... Буду с тобой откровенен, я не считаю разумным то, что ты связалась с ним...
– Не лезь в мою жизнь, черт возьми.
– Да успокойся ты!
– О'кей. Извини, – выдохнула она.
– Послушай, если вдруг он порвет с тобой, исчезнет... Что бы там ни случилось, я по-прежнему люблю тебя. Почему бы нам не поговорить...
– Мы уже поговорили.
– Мне действительно следует разозлиться. Что там произошло, в этой деревне?
– Все найдешь в моем отчете.
– Лиза...
– Мне пора идти. Пока, Сэз. – Она повесила трубку. – Черт бы побрал этих мужчин!
Лиза налила себе виски и продолжила работу над пресс-релизом, не вполне понимая, о чем пишет.
Через несколько минут явилась Кей Хоффман и уселась на свое излюбленное место возле кондиционера.
– А... Все корпишь над этим...
Лиза молча продолжала работать. Кей взяла вчерашний номер «Вашингтон пост» и внимательно просмотрела его.
– С тобой все в порядке? – как бы между прочим спросила она.
– Да, – не поднимая глаз, кивнула Лиза.
– Месячные, что ли?
– Да нет же.
Лиза слыла в посольстве русофилом. Она очень любила русское искусство и литературу. Ее считали специалистом по иконам и знатоком русской поэзии. Пастернак был ее любимым поэтом. Лиза обожала русский балет и национальную русскую кухню. По роду своей работы она устраивала гастроли: Большого театра и выдающихся советских артистов в Соединенные Штаты, а американских – в СССР. В России она очень остро осознала свое русское происхождение.
Временами Лиза представляла себя шатким канатным мостиком, соединяющим две скалы над пропастью.
Она закончила работу над пресс-релизом. Обычно он составлялся в двух вариантах – один для Америки, второй – для ТАСС – советского агентства новостей. ТАСС использовало эту информацию без ссылок на источники. В этом советская и американская пресса походили друг на друга.
– Мне как, проявить нежность к Ван Халену или аудитории? – спросила она Кей.
– О... ты все еще работаешь над этим? Сегодня это должно уйти. Концерт как раз идет.
– В один прекрасный день я напишу то, что хочу. Напишу о том, что на самом деле видела здесь.
– В один прекрасный день – пожалуйста. А сегодня пиши то, что я говорю.
– Нет... я хочу сказать, это не просто газетный материал. Тут нечто большее... Все мышление русской молодежи захвачено западной поп-культурой. Каждый ребенок одет в синие джинсы. Он восклицает по-английски: «Супер!», «Превосходно, бэби!». Это... – Она на секунду задумалась. – Это какой-то сюрреализм, вот что это... Я хочу понять, что с ними происходит, что будет дальше.
– Подобные вопросы не входят в компетенцию нашей службы. Мы должны меняться вместе с политическим курсом, – наставительно сказала Кей.
С самого начала советско-американских отношений вопросами культурного обмена занимались дипломаты. Лизе претило, что все это отдано в руки политиков.
– Мне не нравится, что вы написали пресс-релиз по поводу смерти Фишера и поставили на нем мое имя, – сказала она Кей.
Та пожала плечами.
– Прости. Приказ. Наверное, мне следовало отказаться от этого. Я думаю, что тебя это не должно беспокоить.
– Что вы имеете в виду?
– Забудь об этом.
Лиза посмотрела на настенные часы. Пять минут шестого. Она решила отправиться к себе и написать заголовки к своему фотографическому эссе по Москве.
– Довольно, – сказала она и бросила бумаги в «дипломат». – Пойду к себе, поработаю над фотоочерком о Москве.
– С тобой все в порядке? – снова спросила Кей.
– Здесь у всех не все в порядке, – ответила Лиза. – В Штатах это называется работой в трудных условиях.
– Вся жизнь в этой стране – работа в трудных условиях. Тебе следует завести любовника.
– Нет, это не поможет.
– Поможет. Могу я поинтересоваться, что случилось с тем парнем, занимающимся вопросами политики, с Сэзом?
Лиза подумала о том, что ей предстоит провести очередной вечер в одиночестве. Посольские романы чаще всего были результатом вынужденной замкнутости в своем тесном кругу. Предметом всеобщего внимания становились браки, семейные конфликты из-за продвижения по службе; порой супруги расставались, получив разные назначения, когда ни один из них не хотел отказаться от своей службы.
– Не о чем говорить, – отрезала Лиза.
– Нет, есть о чем. Ты же практически переехала к нему.
– Жизнь в посольстве, как в провинциальном городке, не так ли, Кей?
– Да. Здесь двести семьдесят шесть человек. Но не подумай, что я лезу в чужие дела. Я просто обеспокоена.
– Знаю, – улыбнулась Лиза. – Найду себе русского любовника. Это поможет мне до конца познать русскую душу.
– Как любовники они ужасны.
– Откуда вы знаете?
Кей подмигнула.
– Ух, моя задница горит, да и сама я тоже. Пойду-ка я в кегельбан. Пошли вместе. Ребята из морской пехоты просто помешались на тебе.
– Нет, спасибо. У меня разболелась голова.
– Ладно. Увидимся на завтраке. – Кей направилась к двери. – Ходят слухи, что ты и военно-воздушный атташе вместе смотались на уик-энд.
– Чепуха. Мы ездили, чтобы позаботиться об останках Грегори Фишера.
Кей Хоффман рассмеялась и ушла. Лиза осталась одна в кабинете и посмотрела на телефон.
Глава 17
Сэм Холлис снял трубку телефона.
– Холлис слушает.
Лиза передразнила его:
– Холлис слушает! Ты можешь просто сказать «хэлло»?
– Хэлло, Лиза. – Он не виделся с ней с тех пор, как ушел от Айлеви и Бенкса в воскресенье. – Как дела?
– Чувствую себя выжатой как лимон. Ты не сообразил позвонить, прислать цветы или еще что-нибудь, черт возьми.
– Здесь не присылают цветы...
– Ну и мужлан же ты!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141