– По мне, так пусть начинают, сеньор алькальд!Дон Эсколастико все же еще раз посмотрел перед собой и по сторонам, напрасно ища всеобщего одобрения, но, заметив безразличие редких зрителей, их невозмутимые скучные лица, закончил собрание ритуальной фразой:– Так как возражений нет, Совет разрешает производить раскопки на Арадасском холме.Кристино, сощурившись, нагнулся к Херонимо:– С каждой минутой мне все меньше это нравится.Херонимо нервно передернул плечами:– Чего ты ждал? Что они встанут на колени и станут просить у нас прощения? Нужно только, чтобы они не мешали нам, оставили бы в покое, и черт с ними! Только и всего! Через три дня мы будем в ста лигах Мера длины, равная 5572 м.

отсюда, и поминай как звали.Алькальд с трудом спустился с прицепа и, уже стоя на земле, поднес большие пальцы к вискам и забавно пошевелил остальными, словно бы собирался улететь.Довольный, он спросил:– Ну как, все хорошо прошло?Выражение лица Херонимо было неопределенным.– Вам не понравилось?Херонимо пожал плечами:– Ну, скажем, не совсем плохо.– Теперь дорога вам открыта, чего же еще?– В самом деле, – Херонимо улыбнулся. – Мое внимание привлекло, что народ был готов отказаться от компенсации, если дон Лино будет повешен.Дон Эсколастико, явно изумленный, замигал.– Конечно, а что? – сказал он, словно бы речь шла о чем-то совершенно очевидном.Чтобы избежать споров, Херонимо обратился к Мартиниано:– Ну что, готов?– К-к-когда прикажете.Херонимо положил руку на плечо Анхеля:– Беги по дороге к дому сеньоры Олимпии и скажи ей, что в два мы спустимся обедать, – И, когда Анхель уже добежал до поворота у церкви, он крикнул ему вдогонку: – И что нас сегодня будет пятеро!Пока они его ждали, Фибула, сидя на заднем сиденье, рядом с Мартиниано, напевал вполголоса: У меня была жена,вот беда, вот беда! Мартиниано внимательно его слушал и, не дождавшись продолжения, спросил:– И к-к-как дальше?– А дальше никак, сеньор Мартиниано, всегда только это. В этом весь смак.Анхель, возвращаясь, пробежал через площадь. Он сел в машину по другую сторону от Мартиниано.– Она согласна, – выпалил он и захлопнул дверцу, Машина мягко тронулась с места, и, когда выехали на шоссе, Херонимо оперся обеими руками о руль и, медленно выпрямившись, прижался к спинке сиденья. Возбужденно сказал:– Друзья, Провидение предназначило нам определить время кельтиберизации Верхнего и Среднего Дуэро, Вознесем хвалу Провидению! – И он так лихо повернул, что задние колеса занесло.– О-о-осторожно! – заметил Мартиниано. Херонимо выровнял машину, подскакивавшую на выбоинах, и добавил:– И вы, сеньор Мартиниано, станете участником этого замечательного свершения.Мотор сбавлял обороты на крутом подъеме, едва не глох, машину кидало на неровностях дороги.– Перегрузили машину. Давайте выйдем, – предложил Кристино.В конце концов машина одолела подъем и, хотя и с трудом, прошла поворот у ореха. Кристино, который с тех пор, как они выехали с площади, пытался скрыть свое белое пятно от вездесущего острого взгляда Мартиниано, указал на дерево, мимо которого они проезжали:– Чучела все еще висят.Фибула ехидно посмотрел на члена Совета:– Вы поняли, сеньор Мартиниано? Это дон Лино и Пелайя. Их повесили. После них наступала наша очередь. Что скажете?Мартиниано растерянно затряс головой.– Д-д-дело рук козопаса, – сказал он.Херонимо поставил машину у скалы и, едва ступил на землю, прежде даже, чем успел открыть багажник и вынуть инструменты, почуял первые признаки беды: запах перегноя, развороченная, раскиданная до самого утеса земля, разбитые валуны, широкие отпечатки колес трактора на откосе при подъезде к вершине холма.– Что это? Что здесь случилось? – тревожно спросил он и пустился бежать.Трое юношей и Мартиниано озадаченно смотрели на него. Они увидели, как он достиг вершины крепостного холма и внезапно остановился в начале огнезащитной полосы, словно земля у него под ногами разверзлась.– Боже мой! – закричал он, воздев руки. – Что натворили эти сволочи!Трое юношей побежали за ним и остановились рядом, ноги их увязли в куче рыхлой земли. Огнезащитная полоса была перекопана от края до края. По ней прошел экскаватор и оставил траншею глубиной в два метра и шириной в три. Выброшенная земля, смешанная с камнями, корнями и крупными валунами, закрывала наполовину молодые дубки, росшие ближе других. Херонимо, словно он внезапно потерял рассудок, скатился вниз, в самую глубину рва, жестикулируя, бормоча что-то несвязное. За ним – его ученики, а Мартиниано, недвижно стоя наверху, у межевого знака, смотрел на них, не осмеливаясь тоже побежать. От древней постройки из камня, отрытой накануне, не осталось и следа. Все было разворочено, разломано, разрушено. Голубые глаза Херонимо, полные слез, не отрываясь смотрели на это опустошение. Он словно бы присутствовал на похоронах дорогого его сердцу существа.– О, боже! – повторил он. – Как же возможно такое варварство!Трое юношей, стоявших подле, молча глядели на него. Кристино наклонился и взял пригоршню черной земли. Внимательно рассмотрел.– Это они тут вчера поработали, – сказал он едва слышно.Но Фибула уже не слушал. Весь кипя, он смотрел на Мартиниано, который стоял на куче земли в противоположном конце огнезащитной полосы и курил, на голове у него был надет берет. Внезапно Фибула кинулся бежать, в два прыжка одолел крутой подъем и, вцепившись в лацканы Мартиниано, стал яростно трясти его.– Кто это сделал, говори, тварь вонючая! Это и есть ваша помощь? Да я всех вас и ваших родителей…Мартиниано, растерянный, попятился и присел на корточки.– А почему… почему… вы это все говорите мне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30