..– А я бы кстати ничего не имел против такой истории.– До обидного честно. Честно для вас, обидно для меня. – И она снова улыбнулась, желая показать, что не собиралась нападать.– Еще хотите? – Пол показал на ее стакан.– Конечно. И что самое главное – сама заплачу. – Она грохнула на стол сумочку.– Это не обязательно, – пробормотал Пол неуклюже. Что вы пьете?– Скотч с содой.– Какой-нибудь специальный сорт?– Обычный скотч. Никогда не замечала между ними особой разницы.Пол купил им выпить и принес стаканы. Ширли не стала возникать по поводу оплаты, но сумочка так и осталась лежать на столе. Пол глотнул и понял, что к полуночи во рту можно будет тушить пожар. Пошло все к черту.– Ну… – произнес он и замолчал, не зная, что бы этакое сказать.– Прошу простить, но и от меня пользы будет не больше. Я не так уж часто подсаживаюсь в барах к незнакомым мужчинам.– А я к женщинам.Они оба улыбнулись. И тут форма ее глаз изменилась.– Знаете ли вы, что ненависть захватывающее ощущение?– Что вы имеете в виду?– Не знаю, как бы получше объяснить... вот, примерно таким вот образом: я сидела здесь, в баре и думала о том, как бы мне получше прикончить этого сукина сына моего муженька – экс-муженька, прошу прощения. То есть по-настоящему подумывала об убийстве. Представляла себе как было бы замечательно удавить его струной от пианино или всадить ему в глотку кухонный нож. Конечно, я бы ничего такого в жизни не сделала – я не психованная какая-нибудь, А у вас бывали такие мечты?– Более-менее.– Это восхитительно, вам не кажется? Кровь начинает быстрее двигаться в жилах. Возбуждает.– Это верно...– Вы сказали это так, словно испытывали подобные ощущения, но не задумывались над ними.– Что-то в этом духе... да.Ширли покачала головой – и в ее глазах снова появилась насмешливость.– Судя по всему, вы не хотите говорить о своем, так же как и я.– О своем чем?– О том, что заставляет мир падать у ваших ног. Хорошо, принимается, не будем говорить об этом – поговорим о чем-нибудь другом, вы здешний?Пол округлил глаза.– Здешний? Вы имеете в виду, что живу здесь? В Таксоне?– Понятно. Не живете.– Я думал, это очевидно. Я из Нью-Йорка.– Если бы я была здешней, то наверное бы все поняла. Но я-то из Лос-Анджелеса.– Домой едите или наоборот?– Наоборот. Категорически наоборот. Сегодня добралась до этого места – остановилась в близлежащем мотеле.– И я.У женщины сбилось дыхание, и она опустила глаза, уставясь в стакан с выпивкой. Пол быстро сказал:– Послушайте, я ничего не имел в виду. Это не уловка. Просто, я на самом деле там остановился, вот и все.– Я начинаю себя чувствовать, – прошипела Ширли каким-то странным шипящим полуголосом, – как знаменитая охотница за мужиками. Пожалуйста, простите.– Да за что?– За то, что подвалила, как какая-нибудь кабацкая нимфоманка и ударилась в воспоминания как только услышала, что вы не прогнали меня в первую секунду. Простите.– Да я вас уверяю, вам не зачем просить прощения, следующий глоток: ты бы поаккуратнее с этим пойлом. – И куда отправитесь отсюда?– А вы спросите меня об этом завтра, когда я усядусь в машину. Может к тому времени у меня появится какая-нибудь идейка.– Вы действительно легки на подъем и свободны как птица.Перекошенная улыбка; как шрам на лице, волосы упали на глаза, скрывая выражение.– У меня сестричка живет в Хьюстоне. Так что похоже мне в ту сторону. Хотя и неохота.– А других родственников нет? Детей?– Детей трое. – Закушенная губа. – Муж отобрал.– Простите. Неловко получилось. Я не хо…– Да, все в порядке. Вам стоило бы почитать лос-анджелесские газетенки. Всем все известно. Я не могу содержать собственных детей – так сказал судья.– Простите. Ей-богу...– Конечно неплохо, когда твой муж – адвокат, а судья его ближайший приятель. – Лицо женщины смялось. – Неужели я похожа на тварь пренебрегающую собственными детьми?.. Черт, извините, на такой вопрос ответить в принципе невозможно... Все, обещаю вам, что больше не стану разговаривать на эту тему – поговорим о чем-нибудь другом. Чем вы здесь занимаетесь? Отдыхаете?– Я по делам. Очень скучным...– Приехали заниматься скучными делами аж из Нью-Йорка... Тогда видимо здесь что-то крупное.– Крупное для тех на кого я работаю. Для меня же – самая обыкновенная работа.– Что у вас за профессия? Или это слишком нагло?– Ничуть. Я бухгалтер, а здесь ревизую гроссбухи одной компании. Понимаю, что каждый человек должен гордиться своей работой, но уверяю вас, что моя намного скучнее мытья посуды.– Да уж. О чем же нам тогда поговорить? Об атомных подводных лодках? Погоде?– Если честно, мне все равно.– А нам вовсе необязательно о чем бы то ни было говорить. Иногда не стоит делать, во избежание ненужного напряжения. – Она взяла свою сумочку и залпом допила остатки из своего стакана. – Почему бы нам не пойти? – Тон был развязным, но Ширли явно избегала смотреть Полу в глаза.Он проводил ее до бетонного “передника” мотеля, сконцентрировавшись на том, чтобы держать равновесие. Женщина шла рядом, и на ее губах играла все та же смутная и непонятная улыбка, а бедра вызывающе раскачивались, хотя тонкая талия казалась неподвижной.– Вон тот домишка, весь заляпанный грязью – мой. Моя комната.– Ну, что же, тогда спокойной вам ночи – и счастливо.– Нет. – Она развернулась, нависнув над ним с высоты крыльца, – Я вам нравлюсь? Хоть немного?– Да, нравитесь.Она распахнула дверь, та оказалась незаперта. Она втянула Пола внутрь и захлопнула за ним дверь. Единственным светом были лучи фонарей, просачивающиеся сквозь полуопущенные жалюзи. И в этом неверном сиянии ее глаза вспыхнули, выдавая дикое отчаянное желание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52