Никто не в состоянии дышать и чуять е
е запах сквозь розовые спирали хрящей окаймленных кристальными соплям
и, говном времени и плотскими фильтрами черной крови как кружевом.»
Он стоял там в продолговатой тени зала суда, все лицо изодрано будто изло
манная пленка похотями и голодами личиночных органов копошащихся в пре
дполагаемой эктоплазменной плоти мусорного оттяга (десять дней на инее
во время Первого Слушания) плоти блекнущей при первом молчаливом касани
и мусора.
Я видел как это произошло. Десять фунтов скинуто за десять минут стоя со ш
прицем в одной руке поддерживая штаны другой, его отрекшаяся плоть пылае
т холодным желтым нимбом, именно там в нью-йоркском гостиничном номере…
ночная тумбочка замусорена конфетными коробками, окурками сигарет, кас
кадом сыплющихся из трех пепельниц, мозаика бессонных ночей и внезапных
приступов голода у торчка в тасках лелеющего свою младенческую плоть…

Линчевателя судит Федеральный Суд по обвинению в самосуде Линча и он ока
зывается в Федеральном Дурдоме специально приспособленном к содержани
ю духов: точное, прозаичное воздействие объектов… умывальник… дверь… па
раша… решетки… вот они… вот оно… все связи обрезаны… снаружи ничего… Мер
твый Тупик… И Мертвый Тупик в каждом лице…
Физические перемены сначала были медленны, затем поскакали вперед черн
ыми толчками, проваливаясь сквозь его вялую ткань, смывая человеческие ч
ерты… В его месте вечной тьмы рот и глаза Ц это один орган бросающийся ще
лкая прозрачными зубами… но ни один орган не постоянен в том что касаетс
я либо его функции либо его положения… половые органы дают побеги где уг
одно… задние проходы открываются, испражняются и закрываются снова… ве
сь организм целиком изменяет цвет и консистенцию за какие-то доли секун
ды…
Бажбан Ц угроза обществу из-за своих приступов, как он их называет. К нем
у подступал Лох Внутри а это шарманка которую никто не может остановить;
под Филькой он выскакивает из машины отмазать нас у блондинки и легавым
одного взгляда на его рожу хватило чтобы замести всех нас.
Семьдесят два часа и пятеро клементов в кумаре с нами в стойле. Теперь не ж
елая разлатывать свою заначку перед этими голодными чушпанами, приходи
тся поманеврировать и дать сламу на фараона прежде чем оттырить себе отд
ельную морилу.
Запасливые торчки, иначе белочки, хранят курки против любого шмона. Ширя
ясь всякий раз, несколько капель я намеренно роняю в жилетный кармашек, п
одкладка вся уже заскорузла от ширева. Пластиковая пипетка хранилась у м
еня в башмаке, английская булавка вколота в ремень. Знаете, как описывают
эти прибамбасы с пипеткой и булавкой: «Она схватила безопасную булавку,
всю ржавую от запекшейся крови, выдолбила здоровенную дырку у себя в ног
е, как бы раззявившуюся непристойным, гноящимся хавлом ожидающим невыра
зимого совокупления с пипеткой, уже засунутой ею прочь с глаз в зияющую р
ану. Но ее отвратительная гальванизированная нужда (голод насекомых в пе
ресохших местах) обломила пипетку во глубине плоти ее изуродованного бе
дра (похожего скорее на плакат об опасности эрозии почв). Но какая ей разни
ца? Она даже не побеспокоилась вынуть осколки, глядя глядя на свою окрова
вленную ляжку холодными пустыми глазами торговки мясом. Какое ей дело до
атомной бомбы, до вольтанутых клопов, до злокачественной квартплаты, Др
ужелюбная Касса уже готова изъять ее просроченную плоть… Сладких снов т
ебе, Пантопонная Роза.»
В реальной же сцене вы щипком захватываете немного мякоти ноги и быстро
пронзаете ее булавкой. Затем прилаживаете пипетку над отверстием, а не в
нем, и медленно и осторожно подаете раствор, чтобы не брызнуло за края… Ко
гда я схватил Бажбана за бедро плоть подалась под пальцами как воск да та
к и осталась, и медленная капелька гноя просочилась из дырочки. А я никогд
а не дотрагивался до живого тела, такого холодного, как у Бажбана тогда в Ф
ильке…
Я решил обломить его если даже это значило спертую пьянку. (Это такой англ
ийский деревенский обычай, когда нужно устранить престарелых и прикова
нных к постели иждивенцев. Семья, подверженная такого рода несчастью, ус
траивает «спертую пьянку», когда гости заваливают матрасами старую обу
зу, сами забираются сверху и надираются вусмерть) Бажбан Ц мертвый груз
нашего дела и должен быть выведен в трущобы мира. (Это африканский ритуал.
В обязанности того, кого официально называют «Проводником», входит выво
дить всяких старперов в джунгли и там бросать)
Приступы Бажбана становятся привычным состоянием. Фараоны, швейцары, со
баки и секретарши рычат при его приближении. Светлокудрый Бог пал до неп
рикасаемой мерзопакостности. Жохи не меняются, они ломаются, раскалываю
тся вдребезги Ц взрывы материи в холодном межзвездном пространстве, др
ейфуют в разные стороны в космической пыли, оставляют за собою пустое те
ло. Фармазоны всего мира, одного Лоха вам никогда не выставить: Лоха Внутр
и…
Я оставил Бажбана на углу, краснокирпичные развалюхи до небес, под неско
нчаемым дождем копоти. «Схожу наеду на одного знакомого лепилу. Сразу ве
рнусь с хорошей чистой аптечной Мурой… Нет, ты здесь постой Ц не хочу, что
б он еще и на тебя кулак подносил.» Сколь долго бы это ни было, Бажбан, дожид
айся меня вот на этом самом углу. Прощай, Бажбан, прощай, парниша… Куда они
деваются, когда выходят из себя и оставляют тело позади?
Чикаго: невидимая иерархия выпотрошенных итальяшек, вонь атрофировавш
ихся гангстеров, привидение, по которому земелька плачет, сбивает вас на
углу Северной и Хэлстеда, Цицерон, Линкольн-Парк, попрошайка снов, прошло
е вторгается в настоящее, прогорклое очарование одноруких бандитов и пр
идорожных буфетов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40