Знаете, как старик
и уже теряют всякий стыд по части еды, и когда смотришь на них, тошнит? Со ст
арыми торчками точно так же насчет мусора. Они лепечут и повизгивают при
виде его. Слюна висит у них с подбородков, в животе урчит и все нутро у них с
крежещет в перистальтике, пока они лизнуть собираются, растворяя присто
йную кожу своего тела, так и ждешь, что в любой момент сейчас огромный пузы
рь протоплазмы вырвется из них на поверхность и всосет в себя мусор. Отвр
атительное зрелище в натуре.
«Что ж, мои мальчишечки тоже такими когда-нибудь станут,» подумал я филос
офски. «Странная штука жизнь, а?»
И вот, значит, обратно в центр, к станции Шеридан-Сквер, на тот случай если д
ушман еще рыщет по подсобкам.
Я говорил, что это ненадолго. Я знал, что они там свои макли плетут и злую ме
нтовскую порчу наводят, подкидывая мне моргалки в Ливенворте. «Бесполез
но его на иглу подсаживать, Майк.»
Я слышал, что они замели Чапина на колесах. Этот старый евнух обесхуевший
просто сидел в подвале участка, пичкая его сериками денно и нощно, год за г
одом. А когда Чапин кинулся в петлю в Коннектикуте, этого старого акуса на
ходят со свернутой шеей.
«С лестницы упал,» говорят. Знаете эту вечную ментовскую баланду.
Мусор весь окружен чарами и табу, заговорами и амулетами. Я мог отыскать с
воего связного в Мехико как по радару. «Не на этой улице, на следующей, нап
раво… теперь налево. Теперь опять направо,» а вот и он, беззубое старушечь
е лицо и вымаранные глаза.
Я знаю, что этот старый сбытчик ходит везде и мычит себе под нос песенку, и
все, мимо кого он проходит, подхватывают. Он так сер и призрачен, что они ег
о не замечают и думают, что песенка у них сама в мозгах мычится. Так клиент
ы и подсаживаются на Улыбки, или на Я Настроен Любить, или на Говорят, Мы Сл
ишком Молоды, Чтобы Ходить Вместе Долго, или на то, что у него сегодня в про
грамме. Иногда можно увидеть, к примеру, полсотни крысячьего вида пыжико
в, до визга оприходованных, бегущих гурьбой за парнишкой с губной гармош
кой, и сидит Чувак на плетеном стульчике, хлеб лебедям кидает, жирный трав
естит прогуливает свою афганскую борзую по Восточным Пятидесятым, стар
ый алкаш ссыт на Эль столбо, радикал из студентов-еврейчиков раздает лис
товки на Вашингтон-Сквер, садовник стрижет кусты, дезинсектор, рекламны
й фрукт в Недике, что запанибрата с продавцом. Всемирная сеть торчков, нас
троенная на пуповину протухшей молофьи, перетягивающаяся в меблирашка
х, дрожащая в предутренних ломках. (Старые Медвежатники сосут черный дым
в подсобке Китайской прачечной, а Меланхоличная Малышка подыхает от пер
едоза временем или отвыкши дышать в долбате) В Йемене, Париже, Новом Орлеа
не, Мехико и Стамбуле Ц дрожа под отбойными молотками и паровыми экскав
аторами, по-торчковому визгливо драконя друг друга на чем свет стоит, ник
то из нас ничего подобного прежде не слыхал, а Чувак высунулся из проезжа
ющего парового катка, и я грюкнулся в ведерко гудрона. (Примечание: Стамбу
л сейчас сносят и отстраивают заново, особенно ветхие торчковые квартал
ы. В Стамбуле больше героиновых героев, чем в Нью-Йорке) Живые и мертвые, в т
оске или откидоне, подсевшие или спрыгнувшие, или подсевшие снова, заход
ят они на лучик мусора, а Связник жует Чоп-Суи на Долорес-Стрит, пеленг Мех
ико, макая пальцами фунтовый кекс в кафетерии самообслуживания, загнанн
ый сюда с толкучки с цепи сорвавшейся сворой Людей. (Примечание: Люди на но
ворлеанском жаргоне значит душманы)
Старый Китаец зачерпывает речной воды в ржавую консервную банку и промы
вает сифилис тяги, плотный и черный как шлак. (Примечание: Сифилис тяги Ц
это пепел скуренного опия)
Ладно, у душманов остались моя ложка с пипеткой, и я знаю, что они выходят н
а мою частоту по наводке этого слепого стукача, известного под именем Ви
лли-Диск. У Вилли круглый рот, похожий на диск, обрамленный чувствительно
й, постоянно встающей черной волосней. Он ослеп, ширяясь в глазное яблоко,
нос и нчбо у него изъедены от вдыхания гаррика, а тело Ц сплошная зарубце
вавшаяся масса, тердая и сухая как дерево. Говно жрать он может теперь тол
ько этим своим ртом, иногда тот покачивается на конце длинной трубки экт
оплазмы, нащупывающей эту неслышную частоту мусора. Он идет за мной по сл
еду через весь город в номера, из которых я уже выехал, и душманы наезжают
на каких-то новобрачных из Сиу-Фоллз.
«Ладно, Ли! Выходи из-за занавески! Мы знаем, что ты там» Ц и тотчас выдерги
вают у парня член.
И вот Вилли припекает, и ты всегда слышишь в темноте его (он функционирует
только в темноте) скулеж и чувствуешь ужасающую настырность этого слепо
го, ищущего рта. Когда они уже подтягиваются кого-то брать, Вилли совершен
но выходит из-под контроля и ртом проедает дырку прямо в двери. Если менты
не успеют утихомирить его разрядником для скота, он готов высосать все с
оки из каждого наркоши, которого вложил.
И я сам знал, и все остальные знали, что они спустили на меня Диска. И если мо
и пацаны-клиенты когда-нибудь расколются в суде: «Он заставлял меня сове
ршать всякие ужасные половые акты в обмен на мусор,» Ц я могу навсегда ра
сцеловаться с топталовкой.
Поэтому мы затариваемся гарриком, покупаем подержанный студебеккер и о
тчаливаем на Запад.
Линчеватель закосил под шизу, одержимого бесами: «Я стоял вне себя, пытая
сь остановить призрачными пальцами эти повешения… Я дух, желающий того ж
е, чего хотят все духи Ц тела Ц после того как Долгое Время перемещался п
о ничем не пахнущим переулкам пространства где никакой жизни нет только
бесцветная никакого запаха смерти…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40