«Химическая терапия?» Вопль выплеснулся из его плоти сквозь пустые разд
евалки и казармы, затхлые отели курортов и призрачные, кашляющие коридор
ы туберкулезных санаториев, бормочущий, отхаркивающийся серый запах во
ды из-под грязной посуды Ц запах ночлежек и Домов Престарелых, гигантск
ие, пыльные таможенные сараи и склады, сквозь разломанные портики и разм
азанные арабески, железные писсуары, протертые до толщины листка бумаги
струями мочи миллионов педиков, заброшенные и заросшие сорняками уборн
ые с затхлым запахом говна, вновь превращающегося в почву, торчащий дере
вянный фаллос на могиле вымирающих народов, жалобный, как листва на ветр
у, через широкую бурую реку, по которой плывут целые деревья с зелеными зм
еями в ветвях, а грустноокие лемурывысматривают берег поверх громадной
равнины (крылья стервятников шелестят в сухом воздухе). Путь усыпан рван
ыми гондонами, пустыми пульманами из-под гаррика и тюбиками конского во
збудителя, выжатыми досуха, как костяная мука на летнем солнцепеке.
«Моя мебель.» Лицо комманданте пылало металлом во вспышке настойчивост
и. Глаза его погасли. По комнате повеяло озоном. «Новиа» бормотала над сво
ими свечками и алтарями в одном углу.
«Все это Ц Трак… современный, отличный…» он идиотски качает головой и р
аспускает слюни. Желтый кот тянет Карла за штанину и выбегает на бетонны
й балкон. Мимо проплывают облака.
«Я мог бы вернуть свой депозит. Начните мне какое-нибудь маленькое предп
риятие где-нибудь.» Он кивает и улыбается, как заводная игрушка.
«Хоселито!!!» Мальчишки, играющие на улице в мяч, гоняющие быков и рассекаю
щие на великах, поднимают головы, когда это имя со свистом проносится мим
о и медленно тает вдали.
«Хоселито!… Пако!… Пепе!… Энрике!…» Жалостливые мальчишеские крики плыву
т в теплой ночи. Знак Трака ворочается ночным зверем и вспыхивает синим п
ламенем.

ЧЕРНОЕ МЯСО

«Мы друзья, да?»
Юный чистильщик обуви натянул свою фарцовую ухмылку и заглянул снизу в м
ертвые, холодные, подводные глаза Моряка Ц глаза без следа тепла, похоти,
ненависти или какого бы то ни было чувства, подобных которым мальчишка н
е только ни разу в жизни не испытывал в себе, но и ни у кого не видел, одновре
менно холодные и напряженные, безличные и хищные.
Моряк наклонился и дотронулся пальцем до внутренннего сгиба локтя маль
чишки. Он заговорил мертвым, торчковым шепотом:
«С такими венами, как у тебя, Пацан, я бы за всю оттянулся!»
Он рассмеялся, черный насекомый смех, казалось, служивший некоей непости
жимой функцией ориентации, вроде писка летучей мыши. Моряк засмеялся три
жды. Потом остановился и завис неподвижно, вслушиваясь в себя. Он нащупал
неслышную частоту мусора. Лицо его разгладилось, будто высокие скулы обл
ил желтый воск. Он выждал полсигареты. Моряк умел выжидать. Но глаза его го
рели отвратительным сухим голодом. Он медленным полуоборотом обернул с
вое лицо, полное контролируемой чрезвычайности, срисовывая только что з
ашедшего внутрь человека. «Жира» Терминал сидел там, прочесывая кафе пус
тым взглядом перископа. Когда глаза его наткнулись на Моряка, он коротко
кивнул. Только оголенные нервы мусорной болезни засекли это движение.
Моряк протянул мальчишке монету. Он перетек к столику Жиры своей дрейфую
щей походочкой и уселся. Долго они сидели в молчании. Кафе было встроено в
один бок каменного пандуса у подножия высокого белого каньона, сложенно
го из кирпича. Лица Города вливались внутрь по-рыбьи молча, испятнанные п
орочными пристрастиями и насекомыми похотями. Освещенное кафе было вод
олазным колоколом с порванным кабелем наверх, медленно оседавшим в черн
ые пучины.
Моряк полировал ногти о лацканы пиджака из горной шотландки. Сквозь блес
тящие желтые зубы он насвистывал песенку.
Когда он шевелился, миазмы плесени исходили от его одежды, затхлая вонь о
пустевших раздевалок. Он изучал свои ногти с фосфоресцентным напряжени
ем.
«Тут ништяк, Жира. Могу раздобыть двадцать. Аванс нужен, конечно.»
«Со свисту, что ли?»
«Ну не в кармане же у меня два десятка яиц. Говорю тебе Ц оно уже в натуре с
тудень. Напрячься чуток Ц и готово.» Моряк рассматривал ногти, как лоцию.
«Ты же знаешь, я всегда доставляю.»
«Давай тридцать сделаем. И десять тюбиков авансом. На этот раз завтра.»
«Мне сейчас тюбик нужен, Жира.»
«Прогуляйся Ц получишь.»
Моряк выплыл на Толковище. Уличный разносчик пихнул ему в портрет вайер,
прикрыв им свою руку на моряцкой авторучке. Моряк шел дальше. Он вытащил р
учку и разломал ее, как орех, своими толстыми, жилистыми, розовыми пальцам
и. Он извлек свинцовый тюбик. Один конец обрезал маленьким кривым ножом. И
знутри выползло черное облачко тумана и повисло в воздухе кипящим мехом
. Лицо Моряка растворилось. Его рот пошел волнами вперед, смыкаясь на длин
ном тюбике, всасывая черный пух, вибрируя в сверхзвуковой перистальтике
, и исчез неслышным розовым взрывом. Лицо вновь сошлось в фокусе, неперено
симо резком и ясном, пылая желтой маркой мусора, опаляющей серые ляжки ми
ллиона вопящих торчков.
«Так будет длиться месяц,» решил он, сверившись с незримым зеркалом.
Все улицы Города скатывались вниз между каньонами, становившимися все г
лубже и глубже, к громадной площади в форме почки, заполненной тьмой. Стен
ы улицы и площади истыканы жилыми клетушками и кафе, некоторые из них Ц в
сего несколько футов глубиной, а некоторые простираются, пока хватает гл
аз, лабиринтами комнат и коридоров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40