- Она заснула, заснула наконец.
Я пошла набрать немного блестяники, вверх по лощине. А когда вернулась...
Мне надо было взять ее с собой, но я так радовалась, что она наконец-то
заснула, я не хотела ее будить... - Из крепко зажмуренных глаз женщины
потекли слезы. - Я не стала ее будить, когда вернулась. Я решила поесть и
отдохнуть, но у меня набралось молоко, - она прикоснулась к груди, - и я
пошла к колыбели...
- И что, на девочке не было никаких отметин? Горло не перерезано? -
спросил граф. Так обычно совершались убийства младенцев в захолустье -
быстро и надежно, не то, что, например, переохлаждение.
Женщина покачала головой.
- По-моему, ее задушили подушкой, милорд. Жестоко, это было так
жестоко! А наш староста говорит, что я сама ее заспала. И не захотел
принять мою жалобу на Лэма. Не заспала я ее, не заспала! У нее была
собственная колыбелька. Лэм смастерил ее, когда моя дочка еще была у меня
в животе...
Женщина была близка к истерике.
Граф обменялся взглядом с женой и чуть наклонил голову. Графиня
Форкосиган легко встала.
- Харра, давай спустимся вниз. Тебе надо умыться и отдохнуть, а потом
Майлз отвезет тебя домой.
Горянка была совершенно ошарашена:
- Но не в ваших же покоях, миледи!
- Извини, другого помещения у меня здесь нет. Если не считать
казармы. Охранники - хорошие парни, но они будут тебя стесняться...
С этими словами графиня увела ее.
- Ясно, - сказал граф Форкосиган, как только женщины отошли
достаточно далеко и уже не слышали его слов, - что тебе сначала надо будет
проверить медицинские факты, и уже только потом... орудовать. И я надеюсь,
ты обратил внимание на небольшую проблему с установлением личности
преступника. Этот прецедент может оказаться идеальным для публичного
правосудия, но только в том случае, если все совершенно ясно. Хватит
действовать втихомолку.
- Я не могу делать медицинских заключений, - поспешно напомнил Майлз.
Может, еще удастся отговориться...
- Конечно. Ты возьмешь с собой доктора Ди.
Лейтенант Ди был помощником личного врача премьер-министра, и Майлз
был с ним немного знаком. Этот честолюбивый молодой медик постоянно
находился в состоянии глубочайшей досады, поскольку его начальник не
позволял ему прикасаться к столь важному пациенту... "О, Ди будет в
восторге от такого задания", - мрачно решил Майлз.
- Он может прихватить и оборудование для лечения переломов, - добавил
граф, немного оживившись. - На всякий случай.
- Какая предусмотрительность! - отозвался Майлз, трагически закатывая
глаза. - Послушай, э-э... А вдруг все подтвердится и мы прищучим этого
парня. Я что, должен лично...
- Один из наших слуг будет твоим телохранителем. И, если потребуется,
выполнит работу палача.
Что ж, подумал Майлз, и на том спасибо.
- А мы не можем дождаться судьи?
- Любое решение, которое принимает судья, принимается от моего имени.
Когда-нибудь оно будет приниматься от твоего имени. Пора тебе узнать, как
это происходит на практике. И хотя исторически форы появились как каста
военных, обязанности лорда-фора никогда не ограничивались только военной
службой.
Выхода нет. Проклятье, проклятье! Майлз вздохнул.
- Ладно. Хорошо... На флайере мы доберемся туда часа за два.
Вероятно, придется еще поискать эту дыру... Свалимся на них с неба,
соберем народ и учиним суд и расправу... Домой вернемся к ночи.
"Поскорее бы покончить с этим".
Граф опять прищурился.
- Нет, - медленно проговорил он, - не на флайере.
- Но в горах наземная машина не пройдет! - запротестовал Майлз. - Там
нет дорог, только тропы. Не думаю, что наша прогулка пешком укрепит
уважение горцев к закону и власти.
Отец взглянул на свежайшую офицерскую форму Майлза и чуть улыбнулся:
- Ну, пока у тебя неплохо получались марш-броски.
- Но представь себе, как я буду выглядеть после трех-четырех дней в
полевых условиях? Ты не видел нас после маршей. И не нюхал.
- Я тоже через это прошел, - сухо ответил адмирал. - Но ты совершенно
прав. Не пешком. У меня есть идея получше.

"Мой собственный кавалерийский эскадрон, - с иронией подумал Майлз, -
точь-в-точь, как у деда". Вообще-то он был уверен, что у старика нашлось
бы немало язвительных замечаний относительно всадников, следовавших за
Майлзом по лесной дороге - дед высказал бы их после того, как отсмеялся
при виде их посадки. Со смертью старика конюшни Форкосиганов захирели:
лошади для поло проданы, немногих породистых (и норовистых) скакунов
пустили пастись на свободе. Несколько верховых лошадей сохранили за
уверенный шаг и добрый нрав, чтобы при желании ими могли воспользоваться
редкие гости. За лошадьми ухаживали девчонки из деревни.
Майлз подобрал поводья, напряг ногу, и Толстый Дурачок, выполнив
аккуратный полуповорот, сделал два шага назад. Даже самый несведущий
горожанин не принял бы этого приземистого чалого конька за горячего
скакуна, но Майлз обожал его - за темные влажные глаза, широкий
бархатистый нос, флегматичный нрав, который не тревожили ни бурные потоки,
ни сигналы флайеров, но больше всего - за дивное послушание. Просто побыв
с ним рядом, человек становился спокойнее - он снимал все отрицательные
эмоции, как мурлыкающая кошка.
Майлз потрепал Толстого Дурачка по холке.
- Если кто-нибудь спросит, - пробормотал он, - я скажу, что тебя
зовут Верховный Вождь.
Толстый Дурачок повел мохнатым ухом и шумно вздохнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14