Определенно она любила Юити не потому, что он был хорош собой, а просто потому, что он не любил её, только и всего.
Мужчины, от которых госпожа Кабураги избавлялась в течение недели, по крайней мере, любили её телом или душой или и тем и другим. При всех их различиях они были похожи хоть в этом. Но в Юити, в этом абстрактном возлюбленном, она не могла найти ни единого качества, которое видела в других. Ей ничего не оставалось, как искать ощупью в темноте. Когда она думала, что загнала его в угол, он оказывался снаружи, когда она думала, что он далеко, он был близко. Она походила на человека, старающегося поймать эхо, на человека, пытающегося схватить отражение луны в воде.
Иногда ей казалось, что Юити любит её. Но когда её сердце наполнялось счастьем, она прекрасно понимала, что то, чего она добивается, вовсе не счастье, ничего подобного.
Даже ужасающий фарс той ночи в отеле «Ракуё» ей было гораздо легче объяснить тем, что Юити поступил так при подстрекательстве Сунсукэ, чем тем, что Сунсукэ поступил так якобы из ревности. Её сердце, боящееся счастья, чувствовало недобрые предзнаменования. Когда она встречалась с Юити, она молила, чтобы его глаза отражали отвращение, ненависть или превосходство, но вместо этого она с унынием опускала взгляд, увидев в этих глазах безоблачную ясность.
Пыльный ветер обрушился на странный маленький садик, состоящий лишь из камней, сосен и цикад, и на дребезжащую стеклянную дверь. Госпожа Кабураги пристально смотрела через вибрирующее стекло, её глаза лихорадочно блестели.
– Небо желтое, верно? – спросил Юити.
– Не выношу ветра ранней весной, – ответила она чуть повышенным тоном. – Ничего не видно.
Служанка принесла десерт, который госпожа Кабураги приготовила для Юити. Её немного отвлекло; как Юити по-детски поедал горячий сливовый пудинг. Беспечность молодой пташки, которая ест корм с её руки! Радостная боль оттого, что твердый птичий клювик долбит её ладонь! Как хорошо было бы, если бы он так поедал плоть её бедер!
– Вкусно, – сказал Юити.
Он знал, что открытое простодушие способствовало его очарованию. Чтобы снискать у неё расположение, он взял обе её руки и стал их целовать – поступок, который можно было истолковать лишь как выражение благодарности за десерт.
Госпожа Кабураги сощурилась, она сделала ужасную гримасу, её тело на мгновение застыло и задрожало. Она сказала:
– Нет. Нет. Мне больно. Нет.
Если бы госпожа Кабураги за десять лет до этого увидела игру, в которую сейчас играла, наверняка она рассмеялась бы своим привычным сухим пронзительным смехом. Она и вообразить не могла, что только один поцелуй может дать столько пищи для эмоций, может быть наполнен такой смертельной отравой, что она почти инстинктивно будет желать избежать его. Хуже того, этот холодный юноша смотрел на нее, будто наблюдал через стеклянный барьер нелепое мученическое выражение лица женщины, тонущей в аквариуме.
Однако Юити не проявлял недовольства при виде такого явного доказательства своей власти. Скорее он питал зависть к опьяняющему страху, который испытывала эта женщина. Этот Нарцисс был несчастен оттого, что госпожа Кабураги, в отличие от её умного мужа, не позволяла ему опьяняться собственной красотой.
«Почему, – нервничал Юити, – почему она не позволяет мне зайти так далеко, как мне того хотелось бы? Неужели она собирается оставить меня в этом пресыщенном одиночестве навсегда?»
Госпожа Кабураги пересела на дальний стул и закрыла глаза. От непрерывного дребезжания стеклянной двери кожа на её висках, казалось, совсем сморщилась. Юити почувствовал, что она вдруг постарела сразу на несколько лет.
В таком состоянии госпожа Кабураги не знала, как она сможет выдержать эту краткую часовую встречу. Что-то должно произойти – сильное землетрясение, взрыв или катастрофа. Она бы с радостью восприняла превращение собственного тела в камень под медленной, неотвратимой пыткой.
Неожиданно Юити наклонил голову набок, прислушиваясь к доносившемуся издалека звуку.
– Что случилось? – спросила госпожа Кабураги.
Юити не ответил.
– К чему ты прислушиваешься?
– Подождите минутку, мне просто показалось, будто я что-то слышу.
– Ты невыносим! Ты просто делаешь это от скуки.
– Вот, я опять слышу. Это сирена пожарной машины. Сегодня хорошо горит.
– Ты прав, звук такой, будто они едут вниз по дороге мимо калитки.
– Интересно, где это?
Оба посмотрели на небо. Они могли видеть лишь второй этаж главного дома, который теперь стал гостиницей, возвышающегося по другую сторону живой изгороди маленького садика.
Сирена приближалась с каким-то шумом. На ветру звук набатного колокола, в который яростно били, усилился, а затем внезапно удалился. И опять было слышно только дребезжание стеклянной двери.
Госпожа Кабураги встала, чтобы переодеться. Юити от нечего делать подошел к печке, которая едва теплилась, и помешал угли кочергой. Раздался звук, словно перемешивали кости. Уголь почти весь догорел.
Юити открыл дверь и подставил лицо ветру.
«Боже, как хорошо, – подумал он. – Этот ветер не даст тебе времени на размышления».
Появилась госпожа Кабураги, она сняла слаксы и надела юбку. В тускло освещенной прихожей видны были только её свеженакрашениые губы. Она увидела Юити, подставившего голову ветру, но ничего не сказала. Её прихорашивание в последнюю минуту перед выходом, то, как она держала пальто в одной руке и как просто махнула на прощание другой, производили впечатление, будто они прожили вместе целый год.
Он дошел с ней до ворот. Еще одна небольшая садовая калитка была впереди тропинки, ведущей от входа на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148