– Верно.
Голос мальчика стал визгливым, когда он выпалил:
– Ты, верно, пьян, Поуп? С трудом верится в то, что ты сказал. Я так считаю!
– К несчастью, ты не слишком высоко себя ценишь. Имей немного больше гордости. Вот тут четыре тысячи. Остальные шесть я дам тебе позже.
«Четыре тысячи иен… в худшем случае, если оставшиеся шесть тысяч пойдут прахом, это все равно неплохой куш, – сказал он себе. – Как же мне отделаться от Юити?»
Юити стоял у стены, куря сигарету, поджидая, пока мальчик закончит танец. Он легонько постукивал пальцами по стене. Нобутака следил из ним краем глаза, его поразила свежая красота тела этого молодого человека, словно животного, изготовившегося к прыжку.
Танец закончился, Рёсукэ пошел к Юити, намереваясь как-нибудь извиниться. Юити, который этого не почувствовал, бросил сигарету, повернулся к нему спиной и пошел вперед. Рёсукэ последовал за ним, Нобутака пошел за Рёсукэ. Пока они поднимались по лестнице, Юити положил руку на плечо мальчика. Положение мальчика становилось щекотливым. Когда Юити открыл дверь одной из комнат на втором этаже, Нобутака неожиданно схватил мальчика за руку. Юити удивленно оглянулся. Нобутака и мальчик молчали, глаза Юити потемнели от юношеского гнева.
– Что вы делаете?
– Я – первый, первый – я, разве нет?
– По справедливости этот мальчик пойдет сначала со мной. – Юити нагнул голову и издал неестественный смешок. – Перестаньте шутить.
– Если ты полагаешь, что это шутка, спроси мальчика – и увидим, чье предложение он захочет принять в первую очередь.
Юити положил руку мальчику на плечо. Плечо дрожало. Пытаясь как-то сгладить неприятный момент, мальчик бросил на Юити взгляд, полный скрытой враждебности, хотя он сказал довольно спокойно:
– Все в порядке, верно? Может, позже?
Юити был готов ударить мальчика. Нобутака вмешался:
– Ну-ну, давайте без грубостей. У нас достаточно времени, чтобы все обговорить.
Нобутака обнял Юити за плечи и повел его в комнату. Когда Рё-тян попытался войти вслед за ними, Нобутака захлопнул дверь прямо перед его носом. Он было возмутился, но Нобутака быстро запер дверь на защелку. Он усадил Юити на диван у окна и прикурил по сигарете себе и ему. Тем временем мальчик продолжал барабанить в дверь снаружи. Он пнул её ногой в последний раз, а затем, смирившись, ушёл.
Обстановка комнаты соответствовала случаю. На стене висела картина, изображающая спящего Эндимиона в луговой траве и цветах, купающегося в лунном свете. Электрический обогреватель был включен, на столе стояла бутылка коньяка, кувшин с водой и проигрыватель. По вечерам, когда проходили вечеринки, иностранец, занимавший эту комнату, обычно предоставлял её в распоряжение гостей.
Нобутака включил проигрыватель, затем неспешно налил две рюмки коньяку. Юити вдруг встал, намереваясь выйти из комнаты. Поуп посмотрел на юношу глубоким ласковым взглядом, в котором, правда, ощущалась необычная властность. Юити, сдерживаемый любопытством, снова сел.
– Расслабься. Наплевать на этого сопляка. Я дал ему денег, договорившись, что он вернется к тебе потом. Если бы я этого не сделал, у меня не было бы возможности переговорить с тобой в спокойной обстановке. А раз тут пахнет деньгами, он тебя подождет.
Нужно сказать со всей откровенностью, что желание Юити быстро ослабело с того самого момента, как ему захотелось ударить мальчика, хотя он был далек от того, чтобы признать это перед Нобутакой. Он сидел молча, словно пойманный шпион.
– Я сказал, что хотел поговорить, – продолжал Поуп. – Не особенно формальный разговор – я просто подумал, что мне бы хотелось поговорить с тобой по душам. Ты ведь выслушаешь меня, верно? Я все еще помню тот день, когда в первый раз увидел тебя на вашей свадьбе.
Будет довольно утомительным передавать весь тот длинный монолог, которым увлёкся Нобутака Кабураги. Он продолжался под аккомпанемент десяти танцевальных пластинок, проигрываемых с обеих сторон. Нобутака прекрасно знал впечатляющий эффект собственных слов. Прежде телесной ласки шла ласка словесная. Он преобразился в зеркало, которое отражало Юити. За этим зеркалом ему удалось спрятать самого Нобутаку, его возраст, его желание, его неординарность и его изобретательность.
Пока Нобутака монотонно вёл свой монолог, Юити время от времени слышал успокаивающее: «Ты не устал от всего этого?», или «Если тебе наскучило, скажи мне, и я прекращу», или «Тебя не раздражает это разговор?». В первый раз вопрос был задан как робкая мольба, во второй раз он был произнесен безнадежно подавленным тоном, в третий раз он был полон уверенности, словно Нобутака не сомневался, что Юити улыбнется и отрицательно покачает головой в ответ.
Юити не было скучно. Совсем наоборот. Почему? Потому что монолог Нобутаки был о нём и ни о чем больше:
– Твой лоб так холоден и чист. Твои брови… как бы это сказать… они выражают чистую юношескую волю.
Когда ему не хватало сравнений, он некоторое время пристально всматривался в брови Юити. Это был приём гипноза.
– Кроме этого, есть некая гармония между этими бровями и этими глубокими печальными глазами. Эти глаза говорят о твоей судьбе. Брови говорят о твоей воле. То, что между ними, – это борьба.
Единственный головной убор, который подходит к таким бровям и таким глазам, – это греческий шлем. Сколько раз я видел твою красоту во сне! Сколько раз я желал поговорить с тобой! Тем не менее, когда я встретил тебя, слова застряли у меня в горле, как у мальчишки. Я убежден, что из всех молодых людей, которых я видел за последние тридцать лет, ты – самый красивый. Никто не может сравниться с тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148