– Обычно они предпочитают заниматься любовью со своими женами.
– Как неаристократично, – пробормотала она, податливо выгибаясь под его ладонью. – Тебе полагается идти в свой клуб и разговаривать о политике. И вообще сейчас середина дня.
Он поцеловал ее в шею.
– Я хочу увидеть тебя обнаженной в солнечном свете.
Пойдем в постель. – И, не обращая внимания на ее протесты, он поднял ее на руки.
Она удивленно засмеялась:
– А мои занятия…
– Позже.
– Может быть, я в жизни не сделаю ничего великого, но когда меня не будет на свете, люди скажут: «Да, этот вальс она играла в совершенстве». – Она говорила это, глядя через его плечо на покинутый рояль, в то время как он нес ее наверх…
Вспоминая об этом. Люк почувствовал, что его губы тронула улыбка, горькая и сладостная одновременно.
– Мэри, – прошептал он, – ты сумела сыграть его в совершенстве.
– Милорд? – Голос камердинера прервал наваждение.
Люк вздрогнул и оглянулся. У секретера красного дерева стоял Биддл с охапкой накрахмаленных белых рубашек и галстуков. Худощавый маленький человек лет сорока. Больше всего Биддлу нравилось наводить порядок.
– Вы что-то сказали, сэр? – спросил камердинер.
Люк уперся взглядом в узорчатый ковер и перевел дыхание. Призрачное эхо наконец перестало звучать в ушах. Он постарался говорить сухо, отрывисто:
– Уложи перемену белья, Биддл. Я переночую в Лондоне.
Камердинер глазом не моргнул. Подобные приказы он слышал и раньше. Много раз. Все знали, что они означают.
Сегодня милорд нанесет визит леди Айрис Харкорт.

***
Тася все еще сидела за роялем, когда Эмма вернулась в музыкальный салон. Она была одета в простое голубое платье, подходившее к цвету ее глаз.
– Я позавтракала, – сказала девочка тихим серьезным голосом. – Мы можем начать заниматься.
Тася кивнула, сделав вид, что ее нисколько не удивило это предложение.
– Тогда давай выберем в библиотеке нужные нам книги.
Эмма подошла к роялю и коснулась клавиши. Одинокая нота повисла в воздухе.
– Вы играли вальс моей мамы. Я всегда хотела услышать, как он звучит.
– Ты не помнишь?;
– Нет, но миссис Наггз рассказывала мне, что мама особенно любила один вальс. Папа никогда не говорил мне, какой именно.
– Я уверена, что ему это слишком больно.
– Вы мне его сыграете, мисс Биллингз?
– Боюсь, что лорд Стоукхерст этого не позволит.
– После того, как он уедет. Я слышала, как Биддл, его камердинер, говорил одному из лакеев, что папа сегодня навещает свою любовницу.
Тася была поражена осведомленностью и каким-то наивным цинизмом девочки.
– Ты знаешь все, что делается в этом доме. Не так ли?
Ее сочувствующий тон вызвал слезы на глазах у Эммы.
– Да, мисс Биллингз.
Тася улыбнулась и, взяв ее руку, сжала в своих.
– Я сыграю тебе этот вальс после отъезда твоего отца столько раз, сколько ты захочешь.
Эмма шмыгнула носом и тыльной стороной руки вытерла глаза.
– Не знаю, почему я столько плачу. Папе это не нравится.
– А я знаю почему. – Продолжая ласково сжимать ее руку, Тася притянула Эмму ближе к себе. – Так бывает, когда растешь. Тебе кажется, что чувства переполняют тебя, и, как бы ни старалась, ты не можешь сдержать слез.
– Да, – закивала Эмма. – Это ужасно. Они прорываются в самое неподходящее время, и я чувствую себя такой глупенькой.
– Так все чувствуют себя в твоем возрасте.
– Даже вы? Не могу себе представить, что вы плачете, мисс Биллингз.
– И я плакала, конечно. Несколько лет после смерти отца я только это и делала. Он был для меня самым главным человеком на свете. Когда его не стало, мне казалось, что больше и поговорить-то не с кем. По малейшему поводу я разражалась слезами. Однажды, чуть ударив ногу, я прорыдала целый час. – Тася улыбнулась. – Но постепенно это прошло. Так будет и с тобой.
– Надеюсь.
– Слезы Эммы высохли. – Мисс Биллингз… а сколько вам было лет, когда умер ваш отец?
– Я была в твоем возрасте.
– И вас заставляли носить траур?
– Да. Я носила траур год и один месяц.
– Папа сказал, что я не должна его носить. Он даже не позволил мне его носить, когда умерла кузина Летти, потому что, сказал он, ему слишком грустно видеть меня закутанной в черное.
– Он поступил очень мудро. Носить по кому-нибудь траур – занятие тоскливое и нудное. – Тася закрыла рояль и встала. – А теперь пойдем в библиотеку, – деловито сказала она. – Нам предстоит поработать.

***
Леди Айрис Харкорт стояла в своей спальне перед большим, в полный рост, зеркалом. Его специально поставили здесь, чтобы она могла осмотреть себя после того, как оденется, и, кроме того, иногда у него было и другое предназначение, более интересное. Сейчас на ней было платье из золотой парчи, подчеркивавшее персиковый оттенок кожи и рыжие волосы. Она занималась собой весь день. Готовилась.
Сначала полежала в ванне с ароматическими травами, затем оделась, конечно, с помощью горничной, потом целых два часа терпела, пока ей горячими щипцами завивали локоны.
Люк, войдя без доклада в элегантный будуар Айрис, прислонился к дверному косяку и с улыбкой наблюдал за ней.
Айрис относилась к тем женщинам, которые ему всегда нравились: красивая, рыжеволосая, добродушная и лениво-обаятельная. Корсет стягивал ее великолепное тело, а изящные складки юбок скрывали стройные длинные ноги. Роскошная грудь была скромно прикрыта, потому что ее пышность говорила сама за себя.
Почувствовав, что за ней наблюдают, Айрис круто обернулась. Рыжеватые брови поползли вверх.
– Дорогой, ты так тихо появился, что я и не услышала.
Что ты делаешь в Лондоне?
– Неожиданный визит. – Оттолкнувшись от косяка, Люк ленивой походкой направился к ней и, пробормотав:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105