И ей это не понравилось.
Глава 7
Как раз перед тем как в дом вошла семья Хатауэй, капитан Суонси, служивший четыре года в Индии, рассказывал гостям об охоте на тигров в штате Вишнупур. Тигр выследил пятнистого оленя, напал на него, свалил на землю и вонзил свои зубы несчастному животному в шею. Женщины и даже некоторые мужчины начали в ужасе охать, когда капитан красноречиво описывал, как тигр терзал еще живого оленя.
– Какое чудовище! – воскликнула одна из дам.
Однако когда в комнату вошла Амелия Хатауэй, Кэм почувствовал, что симпатизирует хищнику. Ему захотелось самому впиться зубами в нежную шею Амелии и утащить ее куда-нибудь в укромное место, где можно долго ею наслаждаться. Среди разряженных дам Амелия в своем простом платье и без украшений на шее и в ушах выглядела чистой, неискушенной и очень аппетитной. Как хорошо было бы оказаться с ней где-нибудь на природе и ласкать это роскошное тело. Но Кэм Роан отлично понимал, что подобные мысли о приличной молодой женщине граничат с глупостью.
Он наблюдал за тесным кружком, включавшим Амелию, ее брата Лео, лорда Рамзи и архитектора, мистера Кристофера Фроста, и хотя ему не было слышно, о чем они говорили, он видел, что все они напряжены, а Амелия оперлась на руку брата, словно ищет у него защиты. Было очевидно, что между Амелией и Фростом существовали когда-то какие-то отношения… и скорее всего не очень счастливые. Он подумал, что наверняка это были любовные отношения, закончившиеся плохо. Роан вдруг представил их вместе – Амелию и Фроста, – и ему это не понравилось. Однако он решил умерить свое любопытство и обратил внимание на других гостей.
Предчувствуя долгий неинтересный ужин, бесконечную череду подаваемых блюд, манерную застольную беседу, Кэм тяжело вздохнул. Он уже был знаком со светским этикетом, знал строгие рамки приличий. Сначала он даже относился ко всему этому как к игре, изучая характеры этих привилегированных незнакомцев. Но потом он чертовски устал от этого мира gadjo. Многие из них относились к нему с таким же презрением, с каким он относился к ним. Другого места, кроме как на периферии общества, для него, казалось, не было предусмотрено.
Все началось года два тому назад, когда Сент-Винсент швырнул в него банковскую книжку с таким видом, с каким бросают мяч в бейсболе.
– Я открыл счет на твое имя в лондонском банке, – сказал он. – Он находится на Флит-стрит. Туда ежемесячно будут переводиться проценты от доходов игорного дома Дженнера. Хочешь, управляй ими сам, или это сделают за тебя.
– Мне не нужны проценты от доходов, – сказал Кэм, без всякого интереса пролистывая чековую книжку. – Мне достаточно моего заработка.
– Твоего заработка не хватит, чтобы покрыть расходы на моего чистильщика обуви.
– Мне хватает. И я не знаю, что с этим делать. – Он с ужасом разглядывал цифры на странице доходов. Нахмурившись, он бросил чековую книжку на стол. – Заберите ее.
Сент-Винсент даже немного растерялся:
– Черт побери, теперь, когда мне принадлежит этот клуб, я не желаю, чтобы мне говорили, что я плачу тебе нищенскую зарплату. Неужели я потерплю, если меня будут называть скупердяем?
– Вас называли и похуже, – парировал Кэм.
– Если меня называли и похуже, значит, я это заслужил. Более того, я уверен, что такое случалось не раз.
Сент-Винсент посмотрел на Кэма оценивающим взглядом, и вдруг интуиция, которую вряд ли можно было ожидать от бывшего мота, подсказала ему правильный ответ. – Это ничего не значит. Ты не становишься меньше цыганом, плати я тебе фунтами или китовыми зубами и бусами из ракушек.
– Я и так слишком часто шел на компромисс. С тех пор как я впервые попал в Лондон, я постоянно живу на одном месте, ношу одежду gadjo, получаю зарплату. Но и хватит, на этом я подвожу черту.
– Я только что предложил тебе чековую книжку, Роан, – едко заметил Сент-Винсент, – а не кучу навоза.
– Я предпочел бы навоз. Его хотя бы можно с толком употребить.
– Боюсь спросить, но меня одолевает любопытство. На что же, скажи на милость, можно употребить навоз?
– Это удобрение.
– А-а. Тогда зайдем с другой стороны: деньги – это просто вариант удобрения. – Сент-Винсент указал на валявшуюся на столе чековую книжку. – Делай с ней что хочешь. Можешь купить на все деньги навоз, твое дело.
Кэм решил избавиться от всех денег – всех до единого цента, – вложив их в провальные проекты. Именно тогда на него свалилось это проклятие удачей. Его растущее состояние открывало перед ним все двери, которые никогда не открылись бы, особенно теперь, когда в высшее общество начали проникать бизнесмены. А он легко прошел в эти двери и вел себя так и думал так, как никогда раньше не делал бы и не думал. Сент-Винсент ошибался – из-за всех этих денег он все же стал меньше цыганом.
Он стал многое забывать: слова, истории, колыбельные песни, под которые он засыпал в детстве. Он с трудом вспоминал вкус миндальных клецок, сваренных в молоке, или бараньего рагу с уксусом и листьями одуванчика. Он уже не так четко мог представить себе лица братьев и сестер и не был уверен, узнает ли их при встрече. И это заставляло его со страхом думать, что он больше не цыган.
Когда в последний раз он спал под открытым небом?
Приглашенные гости перешли из гостиной в столовую. Поскольку ужин был неформальным, не надо было рассаживаться по строго заведенному порядку. По столовой бесшумно двигались облаченные в черные ливреи слуги, отодвигая стулья, наливая в бокалы вино и воду. Стол был покрыт белоснежной скатертью и сервирован серебром и хрусталем.
На лице Кэма не дрогнул ни один мускул, когда он очутился за столом рядом с женой викария, которую уже не единожды встречал на предыдущих визитах в Стоуни-Кросс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83