Уже не раз она замечала, что человек, всегда готовый принять участие в ее бесконечных авантюрах, как никто другой способен заставить ее прислушаться к доводам разума. Дейзи частенько бывала капризна, и на это попадались многие, не подозревая, какой кладезь здравого смысла скрывается за кукольной внешностью.— Хорошо, я сделаю это, — сказала Лилиан высокомерно. — Хотя, возможно, слова застрянут в моей глотке.Дейзи вздохнула с огромным облегчением.— Я буду твоим посредником. Скажу маме, что ты согласилась и что не стоит больше читать тебе нравоучения. Вдруг ты передумаешь!Лилиан откинулась на спинку кушетки, представляя, как будет доволен Уэстклиф, когда ее вынудят извиниться. Черт возьми, вот это будет унижение! Кипя от злости, она принялась строить планы, как же получше отомстить Уэстклифу. В конце концов ей представилось, как он будет умолять о пощаде…Спустя час семейство Боумен в полном составе покинуло свои покои. Во главе процессии шел Томас Боумен. Они направлялись в обеденный зал, где предстоял очередной изобильный четырехчасовой обед. Главе семейства уже рассказали о прискорбном поведении старшей дочери, и он едва скрывал ярость. Его усы щетинились над плотно сжатым ртом.— Только попробуй помешать моим деловым проектам! В ту же минуту ты отправишься собирать вещи и вернешься в Нью-Йорк. Я вижу, что поиски мужа в Англии — слишком дорогая и безрезультатная затея. Предупреждаю тебя, дочь. Если из-за твоей выходки граф передумает вести со мной переговоры…— Уверена, что не передумает, — живо вступила в разговор Мерседес. Ее мечта добыть титулованного зятя грозила разлететься на куски, как поставленная на самом краю стола чайная чашка. — Лилиан извинится перед лордом Уэсткли-фом, и все будет в порядке, дорогой. Вот увидишь.Следуя на шаг за мужем, она обернулась через плечо и смерила старшую дочь угрожающим взглядом.С одной стороны, Лилиан мучилась приступом сожаления, с другой — была готова взорваться от обиды. Да отцу было бы наплевать, если бы ее поведение не ставило под угрозу его бизнес! От дочерей он хотел только одного — чтобы беспокоили его как можно меньше.— Чтобы ты могла извиниться перед графом, — продолжал Томас Боумен, оборачиваясь и сверля дочь взглядом светло-карих глаз, — я попросил его соблаговолить встретиться с нами в галерее перед обедом. Ты попросишь прощения так, чтобы он был доволен. И мы тоже.Лилиан встала как вкопанная, вытаращив глаза. Она просто задыхалась от обиды. Уж не сам ли Уэстклиф предложил такой план? Хочет преподать урок унижения. .— Он знает, зачем вы просили его встретить нас в галерее? — только и смогла она спросить.— Нет. Думаю, он даже не надеется услышать слова извинения от одной из моих дурно воспитанных дочерей. Тем не менее, если ты не найдешь достаточно убедительных слов, то вскоре сможешь бросить прощальный взгляд на Англию с палубы парохода, направляющегося в Нью-Йорк.Лилиан была далеко не глупа. Это была не пустая угроза: суровый тон, мрачная решимость. Она подумала, как все-таки горько будет покинуть Англию и — что еще хуже — расстаться с Дейзи.— Да, сэр, — сказала она, сжав зубы.Семья проследовала дальше, храня напряженное молчание. У Лилиан все кипело внутри. Она почувствовала прикосновение маленькой ладони.— Не бери в голову, — шепнула Дейзи — Просто скажи это побыстрей, и покончим…— Тихо! — рявкнул отец Девушки разжали руки.Лилиан была печальна и едва замечала окружающую действительность. Семья направлялась в библиотеку. Дверь была приоткрыта. Отец решительно постучал один раз, пропуская жену и дочерей. Помещение, где размещалась библиотека, было высотой в двадцать четыре фута, с подвижными лесенками, верхней и нижней галереей и бесчисленными шкафами с книгами. Пахло кожей, пергаментом и свеженатертыми полами. Густой, насыщенный воздух Лорд Уэстклиф склонился над изъеденным временем столом, изучая какую-то рукопись. Заслышав шаги посетителей, он поднял голову и выпрямился. На нем был строгий черный костюм безупречного покроя, изящно повязанный галстук — воплощение английского аристократизма. Густые черные волосы, аккуратно зачесанные назад, открывали лоб. Его черные глаза сузились, когда он увидел Лилиан. Она вдруг поняла, что совершенно невозможно примириться с таким человеком. Человеком, который позволил сбить себя с ног на поле для игры в лапту.Томас Боумен заговорил в своей резкой манере:— Благодарю за то, что вы согласились встретиться со мной, милорд. Обещаю, что не отниму у вас много времени.— Мистер Боумен, — заговорил Уэстклиф. — Это вы оказали мне неожиданную честь своим визитом.— Боюсь, что слово «честь» здесь не совсем уместно, — кисло сказал Боумен. — Кажется, одна из моих дочерей была с вами непочтительна. Она хочет принести извинения.Он толкнул Лилиан в спину костяшками пальцев, понукая подойти к графу. Уэстклиф нахмурился.— Мистер Боумен, это совершенно необязательно…— Позвольте высказаться моей дочери, — сказал Боумен, выталкивая Лилиан вперед.В библиотеке воцарилось молчание. Лилиан взглянула в лицо графу. Глубокая морщина прорезала его лоб. И вдруг чутье подсказало ей, что он вовсе не жаждет никаких извинений с ее стороны. По крайней мере не так, как вынуждает ее отец, унижая достоинство. Лилиан приободрилась. Теперь ей будет проще найти нужные слова. Судорожно вздохнув, она посмотрела прямо в бездонные черные глаза. Огонь свечей отражался в густом мраке их радужки.— Я сожалею о том, что произошло сегодня утром, милорд. Ваши щедрость и великодушие, безусловно, заслуживают большего уважения. Я должна была подчиниться вашему решению не выходить на полосу препятствий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95