Ник ответил ей красноречивым взглядом, но подчинился, отсалютовав бокалом зятю.— За сэра Росса! — звучно объявил он. — Стараниями которого я сегодня очутился здесь!Гости разразились громовыми «ура», а сэр Росс вдруг усмехнулся, сообразив, что в тосте Ника нет ни малейшего намека на благодарность.Выпили за королеву, за Англию и пэров, а потом оркестр грянул бравурную мелодию. Сэр Росс пригласил на танец Лотти, Ник — Софи, и она закружилась по залу в объятиях брата, сияя неотразимой улыбкой.Наблюдая за ними, такими разными и все-таки удивительно похожими и в равной степени обаятельными, Лотти улыбалась. Осторожно положив опухшую руку на плечо сэра Росса, она прошлась с ним по залу в вальсе. Как и следовало ожидать, ее партнер танцевал превосходно, уверенно и легко.В приливе благодарности Лотти устремила взгляд на его строгое и привлекательное лицо.— Вы сделали это, чтобы спасти его? — не удержавшись, спросила она.— Еще неизвестно, что из этого выйдет, — тихо ответил сэр Росс.Сердце Лотти вдруг сжалось от страха. Неужели Нику грозит какая-то опасность? Но ведь Ник уже не сыщик с Боу-стрит, он больше не занимается опасным ремеслом. Он под надежной защитой… или сэр Росс намекал, что злейший враг Ника — сам Ник? * * * Первые дни после бала в честь новоиспеченного виконта особняк на Беттертон-стрит едва выдерживал натиск посетителей. Миссис Тренч пришлось принимать самых разнообразных гостей — от давних приятелей Ника до доверенных лиц королевы. Горы визитных карточек и приглашений скапливались на серебряном подносе, который стоял на столике в холле, рядом с кипами газет. Пресса именовала Ника «виконтом поневоле» и припоминала героические поступки бывшего сыщика с Боу-стрит. Умело направляемые сэром Россом, репортеры изображали Ника бескорыстным слугой общества, который предпочел работу давно забытому титулу. К удивлению Лотти, отклики в печати злили Ника — похоже, никто уже не считал его опасным противником. К нему без стеснения обращались даже незнакомые люди, которых прежде отпугивала затаенная угроза в его глазах. Для Ника, привыкшего дорожить покоем и одиночеством, пребывание в центре всеобщего внимания было почти невыносимым.— Вот увидишь, скоро интерес к тебе угаснет, — утешала его Лотти в очередной раз, после того как он с трудом пробился через толпу почитателей у дверей собственного дома.Хмурясь и чертыхаясь сквозь зубы, Ник стащил сюртук, рухнул на кушетку в гостиной и в изнеможении вытянул ноги.— Поскорее бы! — Он уставился в потолок. — Этот дом чересчур доступен. Нам нужен особняк среди парка, обнесенного надежной оградой.— Друзья постоянно зовут нас погостить у них в поместьях, — напомнила Лотти, подходя поближе и садясь на ковер так, что ее пышные муслиновые юбки вздулись парусами. Ник откинулся на подлокотник низенькой кушетки, и их лица оказались почти на одном уровне. — Даже Уэстклифф зовет нас на пару недель в Стоуни-Кросс-Парк.Ник помрачнел:— Несомненно, граф желает лично убедиться, что тебя не обижает твой печально известный муж.Лотти рассмеялась:— Признайся, ты был с ним не слишком любезен. Она потянулась к его галстуку, но Ник перехватил ее руку.— Мне было не до любезностей — меня слишком сильно влекло к тебе. — Он провел по ее гладко отполированным ногтям.— Ты же уверял, что на моем месте могла бы очутиться любая другая женщина, — упрекнула она.— Я давно усвоил: если мне чего-нибудь хочется, надо делать вид, что к предмету своих мечтаний я абсолютно равнодушен.Лотти озадаченно покачала головой:— Но это же нелепо!Ник улыбнулся, отпустил ее руку и затеребил кружевную оборку вокруг полукруглого выреза платья.— Зато действует, — возразил он.Они сблизили головы, и под пристальным взглядом ярко-синих глаз мужа Лотти невольно зарделась.— В ту ночь ты вел себя чересчур дерзко…Он провел пальцем по ложбинке в вырезе ее платья.— Но не так дерзко, как мне хотелось.Внезапно из холла послышался приглушенный гул. Ник прислушался и уловил шаги миссис Тренч. Открыв дверь, экономка уже в который раз принялась объяснять, что ни лорд Сидней, ни его жена никого не принимают.Это напоминание о том, что их уединение может быть нарушено в любую минуту, раздосадовало Ника.— С меня довольно! Надо на время уехать из Лондона.— Кого навестим? Лорд Уэстклифф будет очень…— Нет.— Ну хорошо, — продолжала отнюдь не обескураженная Лотти, — Кэнноны сейчас в Силверхилле…— Только не это! Под одной крышей с моим зятем я не выдержу и недели.— Мы могли бы съездить в Вустершир, — предложила Лотти. — Софи говорит, что поместье Сиднеев уже приведено в порядок. Она не прочь показать тебе плоды своих трудов.Ник без колебаний покачал головой:— У меня нет никакого желания переступать порог этого злополучного дома.— Но твоя сестра так старалась. Неужели ты хочешь обидеть ее?— Ее никто ни о чем не просил. Софи взялась за ремонт дома по своему почину, и будь я проклят, если поблагодарю ее за это!— А я слышала, что в Вустершире чудесно, — с грустью откликнулась Лотти. — Там свежий воздух, а в Лондоне летом нечем дышать. Я хотела бы увидеть дом, где ты родился. Тебе неприятно вспоминать о нем, я понимаю, но…— Там нет прислуги, — торжествующе перебил Ник.— Мы могли бы взять слуг с собой. Ты только представь себе, как славно было бы пожить в собственном доме, а не в гостях! Хотя бы две недели!Ник молча прищурился. Лотти поняла, что он ведет ожесточенный спор с самим собой: желанию порадовать ее противостоит категорическое нежелание возвращаться в родительский дом, воскрешать давние воспоминания, боль и муки сиротства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84