Эту территорию густо населяла разношерстная публика, не имевшая ни постоянного жилья, ни твердого дохода, не знавшая ни семьи, ни брака, не ведавшая, что такое мораль. Пропитавшиеся навозной вонью, грязные улицы кишели крысами, которые без помех перебегали из дома в дом.В быстро сгущающихся сумерках гасли последние лучи тусклого солнца, исчезающего за одряхлевшими строениями. С мрачным видом Хантер упорно прокладывал себе путь через толпы проституток, ворья всех мастей и нищих, пока извилистая улочка не привела его на рыночную площадь, которую он искал. Это было оживленное место, где продавались краденое мясо и другие ворованные товары. Уличные торговцы предлагали увядшие фрукты и овощи прямо с тележек и убогих лотков.Яркое воспоминание пронзило его. Когда-то он блуждал по индийскому рынку, неотличимому от этого в своем убожестве. Только запахи были другие: благоухание перца и пряностей, густой аромат гниющих плодов манго, сладкий дымок мака и опиума – все это с острым привкусом, характерным для Востока. Он не скучал по Калькутте, но тосковал по индийской провинции, широким земляным дорогам, проложенным в зарослях слоновьей травы, по непроходимым лесам с уединенными храмами, ощущению полной безмятежности, царившей вокруг. Индийцы считали англичан нечистой расой, употреблявшей в пищу мясо коров и крепкие напиткя, подверженной плотским желаниям и сладострастию. Посмотрев вокруг себя, Хантер не мог подавить мимолетную усмешку. В чем-то индийцы были правы.В рукав Хакгера вцепилась оборванная пьянчужка, выклянчивая подачку. Он нетерпеливо стряхнул ее руку, зная, что, прояви он хоть малейший признак милосердия, все нищие в ближайшей округе накинутся на него. Не говоря уж о карманниках, которые, сбиваясь в стаи, как шакалы, следили за ним.Из предосторожности рынок открывался только под покровом ночи, хотя редкий полицейский сунулся бы сюда в любое время суток. Площадка освещалась газовыми фонарями и масляными лампами, чад от которых висел в плотном едком воздухе. Хантер прищурился, всматриваясь в туманное марево, и остановился возле сидевшего на шатком стуле человека в причудливой одежде. Смуглый мужчина с типичными чертами выходца из Французской Полинезии был облачен в длинный хитон из голубого бархата с костяными пуговицами. На одной его щеке красовалось изображение экзотической птицы.– Можете сделать такой рисунок? – поинтересовался Хантер, и мужчина кивнул.– Это называется татуировка, – ответил он с характерным французским акцентом.Сунув руку в карман, Хантер извлек обрывок бумаги – все, что осталось от дневников.– Вы могли бы скопировать его? – отрывисто спросил он. Француз взял рисунок и принялся его внимательно изучать.– Конечно… Рисунок очень простой. Это не займет много времени.Он подхватил свой стул, жестом пригласив Хантера следовать за собой. Они вышли с территории рынка и спустились в полуподвальное помещение на боковой улочке, освещенное бледно-оранжевым сиянием горящих свечей. Две парочки совокуплялись на шатких деревянных койках. Несколько шлюх разного возраста торчали в дверях, завлекая клиентов.– Пошли вон! – скомандовал француз. – У меня посетитель. – Женщины недовольно закудахтали, неохотно покидая – подвал. Француз с извиняющимся видом посмотрел на Хантера, ожидая, пока парочки закончат свои дела. – Это моя комната, – пояснил он. – Я разрешаю им пользоваться ею за долю в их доходах.– Художник и сводник по совместительству, – заметил Хантер. – У вас немало талантов.Француз на минуту задумался, пытаясь решить, отнестись ли к словам Хантера как к шутке или обидеться, а затем рассмеялся. Он провел Хантера в глубь подвала, к стоящему в углу столу, достал набор инструментов и налил чернила в плошки.– Куда бы вы хотели нанести рисунок? – спросил он.– Сюда. – Хантер показал на внутреннюю сторону предплечья.Человек приподнял брови, выразив удивление подобным выбором, и деловито кивнул:– Снимите рубашку, пожалуйста. Несколько шлюх продолжали околачиваться в подвале, не обращая внимания на грубый окрик француза, велевшего им убираться.– Красивый, чертенок! – заявила девица с ярко-рыжими лохмами, послав Хантеру дружелюбную улыбку, обнажившую гнилые зубы. – Не хочешь поваляться, когда лягушатник покончит со своим делом?– Нет, спасибо, – бросил Хантер легким тоном, скрывая отвращение. – Я женат. Последнее замечание вызвало восторженный визг.– Ну и шутник же он!– А я с тобой перекинусь бесплатно, – хихикая, предложила полногрудая блондинка.К неудовольствию Хантера, девицы остались наблюдать, как он снимает сюртук, жилет и сорочку. Не успел он скинуть мешковатую льняную рубашку, как они разразились восхищенными воплями.– До чего же вкусненький кусочек мяса, девочки! – зашлась одна из них, высунувшись вперед, чтобы коснуться его обнаженной руки. – Иисусе, гляньте-ка на эти мускулы. Крепкий, как бычок!– Со славной тугой кормушкой, – присоединилась к ней другая, ткнув пальцем в его плоский живот.– А это что? – Рыжая девица обнаружила на плече Хантера шрам, еще один на боку и шрам в форме звезды на пояснице. Она жалостливо заворковала, с любопытством рассматривая отметины на его теле. – Натерпелся ты парень, да? – спросила она, наградив его одобрительной улыбкой.Несмотря на все старания Хантера сохранить невозмутимый вид, румянец выступил у него на лице. Воодушевленные его смущением, девицы продолжали радостно хихикать и подшучивать над ним, пока мастер по татуировке не завершил приготовления и не приказал им убираться.– Я не могу работать в таком шуме, – пожаловался француз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96