– Да? – Розали почти не слушала Рэнда, растроганная его вниманием."Каким милым он может быть, когда захочет", – с удивлением думала она.– Кого же ты собираешься навестить?– Некоторые зовут его "королем города Кале".– Кто это?– Бо Браммель, разумеется.Поначалу Розали сомневалась, действительно ли Рэнд говорит правду, и по дороге в Кале с восторгом и недоверием слушала его невероятные рассказы, казавшиеся только плодом его богатого воображения. И хотя Рэнд был абсолютно серьезен, Розали уверяла себя снова и снова, что все сказанное им – чистейшая выдумка. Впрочем, некоторые факты она не могла опровергнуть, поскольку они были всем хорошо известны. Например, то, что Браммель со скандалом покинул Лондон и что у него был огромный долг, и его чудный севрский фарфор, огромная библиотека, мебель, коллекция вин и произведений искусства – все было продано с молотка при огромном стечении публики.Дружба Браммеля с принцем-регентом Георгом II также была широко известна, ибо последний в компании самых высокопоставленных особ часто навещал его в доме номер четыре по Честерфилд-стрит в надежде услышать его отзыв о своих нарядах и безупречности своего стиля – Браммель славился своей утонченной изысканностью.– Говорят, – заметил Рэнд, – что одни только перчатки для него делали целых три человека: один – большой палец, второй – еще четыре, а третий – все остальное!– Не может быть! – с удивлением воскликнула Розали, придвигаясь к Рэнду. – И много раз ты видел его? – Губы ее были так близко, что поцелуй казался неизбежным.Рэнд расхохотался. Он словно не замечал, что она рядом.– Всего несколько раз. Он никогда не удостаивал меня особым вниманием, считая, что я хожу слишком быстро и могу нечаянно забрызгать его ботинки.Розали улыбнулась.– Он не любит ходить в испачканных ботинках?– Еще бы! Даже подошву он начищает до блеска, не говоря уж об остальном.– О, такой человек наверняка знает себе цену!– Восемнадцать лет он был принцем Англии, а это значительно дольше, чем правит нынешний Георг IV. А когда он впал в немилость, то принял это с завидным терпением. Хотя отнесись он к этому иначе – в любом случае никто бы не осудил его.– Ты уверен, что он принимает гостей?– Конечно. Он потому и переехал в Кале, чтобы не пропустить ни одного англичанина, прибывающего во Францию. Все, кто едет в Париж и обратно, фактически проезжают мимо дверей его дома!Бо жил в центре города, недалеко от отеля "Де Билль", в доме французского печатника по фамилии Лелу.В соответствии с этикетом Рэнд послал Браммелю вначале краткую записку, в которой просил разрешения нанести визит. В конце ее он поставил буквы "Е. Р.", что было знаком огромного уважения и внимания.До самой последней минуты Розали не задумывалась о том, что у нее нет никакого приличного объяснения их отношениям с Рэндом. Браммель решит, что Розали его любовница, ведь она не была ни женой его, ни сестрой. А то, что она путешествует с ним вот так, запросто, вдвоем, будет свидетельствовать о ее дурном вое питании. Люди осудят ее, полагая, что у нее нет никаких моральных принципов. И не важно, что большинство из них имеют на совести еще худшие пороки, прикрываемые высокими титулами. Главное – соблюсти приличия! Ее будут забрасывать камнями, а ей останется только стоять под равнодушными взглядами лицемеров!Но Розали втайне надеялась, что Браммель не будет к ней слишком строг, поскольку вряд ли можно было встретить человека с такими же, как у него, безупречными манерами.Как только они подъехали, он немедленно провел их в свои апартаменты, словно боясь доставить им хотя бы минутное неудобство. Его квартира состояла из трех комнат: гостиной, столовой и спальни, обставленных с великолепием, которое никак не вязалось с представлением Розали о жилище несостоятельного должника.Как позже объяснил Рэнд, Бо достиг совершенства в искусстве перезанимать деньги. Он обеспечил себе неограниченный кредит благодаря своему бесконечному обаянию.У него был только один слуга по имени Сележ, маленький, тихий человечек, хлопотавший по хозяйству, когда они вошли.– Как я рад тебе! – воскликнул Браммель, глядя на Рэнда. – Мое нынешнее жилище слишком скромно, я привык жить иначе. Но в такой грубоватой оправе начинаешь сиять еще ярче, не так ли?Розали в восхищении смотрела на него. Никогда еще не видела она мужчину, одетого столь прихотливо и изысканно. Легко можно было представить себе, что он тратит каждый день по два часа на завязывание галстука, ведь каждая ослепительно белая складка и волна заранее продумывались самым тщательным образом.Браммель носил голубой сюртук с бархатным воротником, жилет, черные брюки и черные же ботинки, начищенные так, что в них можно было смотреться.Ему было тридцать восемь лет, то есть ровно на десять лет больше, чем Рэнду, хотя выглядел он гораздо старше и как-то совсем иначе, так что сравнивать их просто не имело смысла.– Непостижимо, – воскликнул Браммель, обращаясь к Рэнду. – До чего ж ты смугл! Должно быть, вовсе не заботишься о своем лице. Оно у тебя темное, как у крестьянина. И благодаря твоему брату ты никак не можешь оправдаться наследственностью!Розали улыбнулась. Она-то хорошо знала, что Рэнд не прятался от солнечных лучей по гостиным. Затем она перевела восхищенный взгляд на Бо Браммеля. Кожа его была матовой, нежной и очень гладкой, словно он каждый день полировал ее особым способом, смачивая свежим молоком и чистой родниковой водой.Его круглое приятное лицо с ярко-голубыми глазами выражало одновременно тщеславие и невинность, обаяние и беспомощность. Он любил все красивое, но ценил простоту и верил в то, что и сам обладает этими добродетелями, и при этом всячески поощрял их в окружающих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88