Длинные столы были украшены еловыми ветками и ломились от яств – яблок, изюма, разнообразных орехов и многочисленных пирогов. На одном из столов не стояло ничего, кроме пряников, на которых сахарной глазурью были изображены самые важные московские здания, включая Кремль и собор Василия Блаженного с его разноцветными главами. Пряный праздничный запах имбиря и корицы стоял в воздухе, смешиваясь с ароматом хвои и воска.Оробевшая от великолепия разодетых гостей, Емелия нервно одернула пышные юбки.– Я выгляжу как крестьянка в чужом наряде. Хоть бы ты дозволил мне забелить пудрой лицо…– Ты прекрасна, – прервал Николай, бегло касаясь поцелуем россыпи золотых веснушек на ее щеке. Однако Емелия была права: она не походила на княгиню, несмотря на роскошный наряд.Дамы старались превзойти друг друга меловой бледностью ланит и усталой медлительностью жестов. Емелия же сверкала, как светлячок среди мотыльков. Изумительные красно-золотые кудри были перевиты жемчугом и высоко зачесаны. Лишь несколько длинных локонов ниспадало на плечи. Еебархатное платье отличалось особым оттенком голубого, подчеркивавшего глубокую сапфировую синеву глаз. Квадратный вырез был оторочен светлым кружевом, называемым блендами, и не скрывал щедрую пышность груди, в то время как корсет утягивал талию в рюмочку. Николай был просто пленен ликующей красотой жены, и, судя по восторженным взглядам гостей, его мнение разделяли все присутствующие мужчины.Наслаждаясь восхищением князя, Емелия раскрыла веер и бросила на мужа кокетливый взгляд поверх его волнистого края.– А я знаю, о чем ты думаешь, когда смотришь таким взглядом, – приглушенным голосом сказала она. – Ты хочешь оказаться со мной в постели.– Я всегда об этом думаю, – уверил ее Николай. Она удовлетворенно похлопала себя по затянутой в корсет талии.– На мне затянуто столько тесемок, что сегодня тебе до меня не добраться.Он улыбнулся и чуть дотронулся кончиками пальцев до ее руки.– Я найду путь, можешь мне поверить.Их болтовню прервал приезд царя. Но сегодня перешептывания и волнение, которые всегда сопровождали появление государя, были сильнее обычного. Удивляясь, чем вызван нежданный шум, Николай всматривался в толпу, окружившую царя Петра и его свиту, пока царь не выступил вперед на общее обозрение. При виде его Николай покачал головой, а Емелия резко втянула в себя воздух.В противоположность всем гостям, разодетым в пух и прах, на царе была одежда простого крестьянина: красная рубаха, мешковатые серые порты и строченые валенки.– Зачем это? – выдохнула Емелия.Николай ответил почти беззвучно, не глядя на нее:– Это такая дурная шутка. Он насмехается над крестьянами за то, что они жалуются на его указы.Гости захихикали, захлопали в ладоши, а царь тем временем стал приплясывать, изображая русскую пляску, поворачиваясь в разные стороны, чтобы все сумели рассмотреть его наряд.– Как ужасно, – тихо молвила Емелия, вспыхнув от стыда и гнева.У Николая не нашлось на это ответа. Он уставился в красивый паркет, выложенный ковровым узором из различных пород дерева с точечными перламутровыми вставками, от души надеясь, что царю скоро надоест валять дурака.– Кажется, вам не по вкусу пришлась царская шутка, – раздался у него над ухом медоточивый голос.Сдвинув брови, Николай поднял глаза на князя Александра Меншикова.– Если это можно так назвать, – процедил он сквозь сжатые зубы, бросая на противника грозный предостерегающий взгляд. Что-то в лице Меншикова встревожило Николая: было в его глазах едва скрываемое злорадное торжество.Повернувшись с вычурным поклоном к Емелии, тот осведомился:– Как поживаете, княгиня?– Благодарю вас, очень хорошо, – ответила она с каменным лицом, не глядя на него.Николай взял жену за локоть и попытался увести ее прочь, говоря:– Извините нас, князь…– Не торопитесь, – пробормотал Меншиков. – У меня есть некоторые новости для вашей красавицы жены. Сейчас, может, и не самый подходящий случай, чтобы их сообщить… Но с другой стороны, для подобных вестей никогда не бывает хорошей минуты.Николай поглядел на Емелию, которая ответила ему растерянным покачиванием головы.– Кажется, княгиня, вы надеялись разузнать о своей семье… точнее, о дяде и брате, отправленных на строительство Санкт-Петербурга. – Меншиков подчеркнул голосом обращение «княгиня» так, что оно прозвучало издевкой, а не почтительным титулованием.Николай бесстрастно уставился на Емелию. Что, черт возьми, происходит? Она ничего не говорила ему о желании найти дядю и брата… ни словом их не упоминала. Сударев тоже не проронил ни слова.Емелия залилась виноватым румянцем и сдавленным голосом объяснила:– Я… я попросила Сударева узнать о судьбе дяди и брата. От них не было весточки с тех пор, как их отправили на работы в Санкт-Петербург… строить дома и соборы. Я хотела разыскать их и сообщить о своем замужестве и… – Она затравленно замолчала, пугливо заглядывая в лицо Меншикову.– Почему же ты не пришла за помощью ко мне? – спросил Николай. – Ты думаешь, я бы тебе отказал?– Не знаю, – горестно прошептала она. Меншиков удовлетворенно усмехнулся, довольный бурей, которую вызвал:– По-видимому, доверие в браке быстро не рождается. В любом случае ваш слуга Сударев не смог ничего обнаружить. Мне недавно сообщили о его расспросах, и я взял на себя смелость провести собственный розыск… в качестве личного одолжения. – Он испустил долгий сочувственный вздох. – Вашим дяде и брату повезло вместе найти свой жребий, княгиня, хоть он и оказался плачевным. Они работали бок о бок, когда на них обвалилась стена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108