И вот здесь-то и подстерегала главная опасность. Если Адам намерен пробить брешь в ее защите, то ему ничего не стоит обнаружить, что никакой защиты у нее на самом деле нет.
Когда он наконец оторвался от нее и поднял голову, она молча смотрела на него.
— А я думал, ты мне выцарапаешь глаза, — шепнул он.
Лаури кашлянула, чтобы прочистить горло; краска мгновенно залила ее лицо.
— Я потрясен, что это не так. — Губы его искривились в насмешливой улыбке. — Обычные ловкие приемы Хокриджа улетели в окно.
— Не знаю, что это такое, но не думаю, что мне бы больше понравилось, — призналась она. У Адама блеснули глаза.
— В таком случае… — Он нагнулся, и язык его пробежался по ее губам, а затем впился в них с таким пылом, что Лаури задрожала. Руки его сжали ее так, что она чуть не задохнулась, но затем он высвободил одну руку и снова стал гладить ее бедра. Его длинные пальцы медленно продвигались вверх и дошли до груди, но, как только он начал расстегивать пуговки на ее рубашке умелыми и быстрыми движениями, Лаури напряглась и вырвалась.
— Вот это уже действие не мальчика, но мужа, — язвительно бросила она, спрыгнув с его коленей и застегивая рубашку.
Адам, сцепив руки на затылке, смотрел на нее сияющим насмешливым взором.
— Лаури, я намного старше тебя и кое-что в жизни изведал. Было бы смешно уверять тебя, что я не расстегивал пуговицы и не делал много чего более серьезного. Я люблю женщин и получаю огромное наслаждение, любя их, но смею тебя уверить, от моей любви никто из них не страдал — ни нравственно, ни физически. И меня извиняет только то, что желание получить чистое удовольствие от твоего ответного желания привело к несколько неожиданному результату, и я потерял голову и вел себя, как мальчишка, который никогда не целовал девочек.
— Очень длинная речь, — с невозмутимым видом прокомментировала Лаури. — Не желаете ли еще кофе?
— Я бы предпочел лечь с тобой в постель. Она воззрилась на него с изумлением.
— Вот уж воистину, что называется, взять быка за рога, а не ходить вокруг да около.
— Вообще-то говоря, ходить вокруг да около обычно не приходится.
— Ты хочешь сказать, что с любой другой ты уже давно был бы в постели?
Адам кивнул с самым серьезным видом.
— Да. Ты исключение.
— В самом деле? — Она встала, взяла чашки и направилась в кухоньку. Адам пошел за ней. — Мне это льстит.
— Что — быть исключением?
— Да.
Адам скорчил гримасу и пожал плечами.
— Все равно дальнейшего развития бы не было — во всяком случае, сегодня.
— Почему же, если не секрет?
Он потер нос, осторожно глядя на нее.
— Все дело в характере наших отношений, Лаури. Я не был готов к такому развитию событий. — Он улыбнулся, видя, как краска заливает смуглое от загара лицо Лаури. — А кроме того, я не уверен, что ты пользуешься пилюлями, как прочие девушки.
— Здесь ты ошибаешься, — насмешливо взглянула на него через плечо Лаури, наполняя чайник.
Адам посмотрел на нее с таким изумлением, что она проглотила готовый сорваться с ее губ смешок и молча насыпала кофе в чашки.
— Не хочешь ли ты сказать, Лаури, что все это девическое сопротивление с твоей стороны чистое притворство?
— Сопротивление — нет. А если ты хочешь знать, был ли у меня мужчина, ответ — да. — Она сердито посмотрела на него. — А что тут странного? Мне двадцать один год, Адам. Лет на десять, а то и с гаком, меньше, чем тебе, но достаточно, чтоб расстаться с девичьей чистотой.
Адам пожал плечами, взгляд у него был несколько растерянный.
— Не знаю, просто я считал тебя…
— Девственницей, — закончила она за него.
— Да, наверное. — Адам взял из ее рук чашку кофе и сделал большой глоток; горячий кофе обжег ему горло.
Лаури протянула ему стакан холодной воды.
— На. Я бы рта не раскрыла, если б знала, что тебя это так шокирует.
— Удивило, а не шокировало. — Его глаза под густыми бровями превратились в щелки. — Но зачем тогда ты строила из себя недотрогу?
— Мой небольшой опыт заставляет меня быть осторожной, — криво усмехнулась Лаури. — Жаль, что я выболтала правду. Думаю, ты был бы счастливее, если б я держала язык за зубами.
Он улыбнулся, уже совершенно овладев собой.
— Бесполезно, Лаури. Я бы все равно узнал, как только мы занялись бы любовью. Что я и собираюсь сделать, уверяю тебя, — он схватил ее в свои объятия, — в один прекрасный день или ночь, но очень скоро, Лаури Морган! — Он поцеловал ее долгим мучительным поцелуем и вдруг выпустил столь внезапно, что она едва не упала. Он торжествующе глядел на нее. — Когда мне надо, я могу быть неимоверно терпеливым. Сладких снов, дорогая. Пойдем, запрешь за мной калитку. Если тебе суждено сегодня провести ночь здесь, я бы хотел убедиться, что ты будешь жива и здорова за семью замками, прежде чем я уйду.
Лежа в постели, Лаури кляла себя за то, что из-за дурацкого смущения оттолкнула Адама в критическую минуту. Она уже была так безнадежно влюблена в Адама, что жаждала его почти с физической болью. Она ворочалась и металась, заставляя себя взглянуть правде в глаза. Как она уже сказала Адаму, это не будет в первый раз. Тогда ей было больно. Она знала, что и в этот раз будет больно, когда все кончится, но совсем по-другому. Адам честно признавался в своем нежелании быть привязанным к кому-нибудь и хранить верность. А Филипп Гарфилд водил ее за нос с самого начала.
Когда Филиппа перевели из Лондона в Ньюпортское отделение, Лаури, зная, что стала объектом зависти своих сотрудниц, была буквально ослеплена умным, обаятельным посланцем столицы, в полном смысле слова осадившим ее с первой же их встречи. Он всячески обхаживал и ублажал Лаури, водя ее то в ресторан, то в театр, и в конце концов уговорил ее поехать с ним тайно в отдаленный отельчик в валлийской глуши, недвусмысленно намекая, что там задаст ей важный вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56