– Я преодолела свою уязвимость. Не противься, Дэниэл, позволь отдать тебе все без остатка… Только так я могу передать тебе… свои чувства.
Он крепко стиснул ее в объятьях и зарылся лицом в ее волосы. Его охватило чувство, схожее с тем, что испытывает путник, возвратившийся домой из дальних странствий. Какое-то время он оставался неподвижным, не в силах поверить в свершившееся чудо и с наслаждением вдыхая аромат ее теплого нежного тела, – аромат горячего желания, разбуженного мужчиной. И его собственная страсть, ни на минуту не угасавшая в нем, снова всколыхнулась, им овладели неведомые прежде мощное желание и удивительная нежность, настолько сильная, что ее можно было принять за любовь.
Почувствовав, что она шевельнулась, Дэниэл откинулся назад и разжал объятья. Меган взяла его за руку и потянула за собой.
– Идем, – шепнула она.
Она привела его в комнату, прежде служившую ей спальней, плотно прикрыла дверь и одарила нежным поцелуем. Затем начала раздеваться. Ее движения были лишены торопливости, но не было в них и дразнящей медлительности. Она раздевалась с естественной грацией, словно только так могла передать владевшее ею чувство. Дэниэл не отрываясь смотрел, как постепенно предстает перед ним ее стройное, дивное тело, обнажаясь с истинной щедростью и простотой, которые значили для него куда больше обычной страсти.
Позже, когда их обнаженные тела предстали во всем своем великолепии, Дэниэл понял, что Меган не ошиблась. Прикосновения горячих рук, прикосновения кожи, пальцев и губ открывали им правду гораздо лучше самых сильных и выразительных слов.
Дэниэл крепко обнял ее; когда Меган всем телом прижалась к нему, он ощутил ее лихорадочную дрожь и искренне обрадовался этому отклику. Его плоть налилась страстным желанием и силой, но Дэниэл сдерживал свой пыл, предоставляя Меган вести его за собой и целиком отдаваясь ее власти.
Поцелуй Меган сулил ему спокойствие и мир даже в эти минуты необоримого волнения и страсти. Он с благодарностью внял ее призыву и погрузился в сладкую пурпурную пропасть ее губ. Как никогда легко было отдаваться ей душой и телом. Всю жизнь он пестовал в себе непримиримость к любым проявлениям слабости, но теперь ему совсем не хотелось сопротивляться, напротив, он уже сомневался в своей видимой стойкости, все больше убеждаясь в опасной ее обманчивости.
Ему открылось, что только духовная сила Меган имеет значение для них обоих, что только ее отважное и великодушное сердце способно понять и простить его отвратительный поступок. Настоящая сила была здесь, в лежащих на его плечах ласковых руках, в целующих его губах, в нежном пожатии пальцев.
Сквозь ветви деревьев и прозрачные занавески в комнату проникал серебристый свет луны, и на теле Меган причудливо подрагивали тени. Сдерживая нетерпение, Дэниэл лежал рядом с нею, ласкал ее взглядом, а руки его медленно обводили линию ее шеи, холмики ее грудей, скользили ниже, к изгибу бедер… Меган же не отрываясь смотрела ему в глаза взглядом, в котором – Дэниэл готов был поклясться! – светилась любовь. Но разве такое возможно? Пусть Меган назвала его «любовью всей своей жизни», и все же…
Как может эта женщина любить его – человека, причинившего ей невероятную боль своей бездумной жестокостью и самонадеянностью? Он был не вправе рассчитывать даже на ее жалость, не говоря уже о великодушии и любви, рожденной ее страданием. И он признался себе, что нет для него на свете более желанного чуда, чем эта любовь. Правда, было еще что-то, чего он желал с той же силой, но Дэниэл не открывал Меган эту тайну. Усилием воли он прогнал от себя все воспоминания – если он позволит себе погрузиться в них, то сойдет с ума.
Низко склонив голову, Дэниэл принялся плести на ее груди узор поцелуев, с наслаждением вдыхая восхитительное благоухание, исходящее от теплой кожи под его губами. Ему было слышно, как глухо и размеренно бьется в предвкушении ее сердце, а когда он сомкнул губы вокруг ее набухшего соска, дыхание Меган участилось, стало глубже. Из ее груди вырвался протяжный стон, и она погрузила пальцы в густую массу его волос, отдаваясь без остатка упоительным ласкам.
Откинувшись на подушки, Меган, забыв обо всем на свете, упивалась ощущениями, превратившими ее тело в источник безудержного наслаждения. Ее пронзали жаркие токи, отчего становились еще чаще гулкие настойчивые удары сердца. Она не сводила с Дэниэла полузакрытых глаз и откликалась на каждое его движение. Ее тело было готово принять его, но и сердце тоже! С обретенной лишь теперь мудростью Меган поняла, что впервые полюбила по-настоящему!.. И в страстном порыве устремилась навстречу этому волшебному чувству…
А потом свершилось долгожданное. Глаза Тигрицы ярко вспыхнули, жаркое дыхание опалило Дэниэла, и ее кошачья чувственность окутала их обоих. В пожаре ночных лесов они нашли и обрели друг друга, и их соединение было поистине чудесным. Они познали страсть, и не только неистовую физическую близость, но и нежность, и поэзию, и красоту. Когда они соединились, с губ Меган сорвалось его имя; она шептала его чаще и чаще по мере того, как он искусно подводил ее к высшей точке экстаза. Мир перестал существовать для Меган, осталось, лишь его имя. Дэниэл… Дэниэл… сквозь стоны шептала она снова и снова, сгорая в нескончаемом пламени наслаждения.
И вот ослепительный взрыв, пронзивший ее бесчисленными огненными лучами. Достигнув вершины одновременно, их тела сплелись еще теснее, еще глубже погружаясь в самую сердцевину пламени.
Потом все померкло. Огонь покинул их тела, но продолжал ярко гореть в их сердцах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52