– Двадцать килограммов.
– Вот именно, двадцать. Вы представляете себе, как бы вы удирали со свертком весом в двадцать килограммов?
– Я бы недалеко ушел, – говорит Бельяр.
– И я тоже. А ведь я не дохляк какой-нибудь.
Резко звонит телефон, они, пораженные, сжимают кулаки. Оберте подбегает, хватает трубку.
– Да… Директор слушает. Проводите его сюда.
Он объясняет вопросительно глядящему на него Бельяру:
– Это ваш друг… Боюсь только, что и он не умнее нас!
II
Марей на первый взгляд и в самом деле казался не умнее директора. Это был плотный, сангвинического склада человек, лысый, с голубыми в еле заметных красных прожилках глазами, с веселым выражением лица. Но его тонкий насмешливый рот, складка, идущая от носа, вдруг выдавали его истинную натуру, без сомнения страстную и сильную, скрывавшуюся под этой приветливой маской. На нем был плохо сшитый габардиновый костюм. Брюки скрутились валиком вокруг плетеного кожаного ремня. На лацкане пиджака множество тоненьких выгоревших ленточек.
– Марей, – произнес он, быстро протягивая руку.
Увидев труп, он на секунду замер. А директор уже пустился в объяснения.
– Простите, – прервал его комиссар, – здесь ни к чему не притрагивались?
– Только к телефону.
Марей наклонился над убитым, перевернул его на спину. Рука Сорбье безвольно упала на ковер, другой он все еще прижимал небольшую кровоточащую рану на животе.
– Бедняга Сорбье! – произнес Марей. – Насколько мне известно, это самое страшное ранение. К счастью, он недолго мучился.
Он выпрямился, вытирая покрытую капельками пота лысину.
– Итак… Мне говорили о неком фантастическом исчезновении. Что произошло?… Вы не возражаете?
Он достал из кармана пачку «голуаз» и уселся на краешек письменного стола Бельяра, небрежно покачивая ногой, и сразу же словно что-то изменилось в атмосфере, царившей в комнате. Появилась какая-то надежда, словно у постели больного, когда пришел, наконец, врач и можно переложить ответственность на его плечи.
– Все очень просто… – начал Оберте.
Марей слушал, а глаза его тем временем изучали комнату. Иногда он сплевывал крошки табака, приговаривая: «Понимаю… Понимаю…» Когда же директор кончил свой рассказ, он разразился беззвучным смехом, от которого сотрясались его плечи.
– Что за детские сказки!
– Но простите… – попробовал возразить озадаченный Оберте.
– Знаете ли, – прервал его Марей, – я вышел из этого возраста.
Марей не стал уточнять свою мысль, но было ясно, что такими штучками с толку его не собьешь.
– Подведем итоги, – сказал он. – Убийца проник сюда во время обеденного перерыва… Сейчас проверим… Без десяти минут два он здесь, Леживр, который находится во дворе, закрывает ему путь к отступлению. Он убивает Сорбье. В это время подоспели мой друг Бельяр и мсье Ренардо. Здесь никого уже нет, а цилиндр весом в двадцать килограммов исчез… Вопрос: каким путем удалось скрыться убийце?
– Именно так, – подтвердил Оберте.
– Это-то меня и беспокоит, – заметил Марей. – Потому что раз задача, поставленная таким образом, практически неразрешима, очень может быть, что она неправильно поставлена.
– Уверяю тебя, – вмешался Бельяр.
– Минуточку, мой дорогой Роже, – прервал его комиссар. – У нас еще будет время решить эту задачу. Но, прежде всего, необходимо установить факты. Могу я расположиться в соседнем кабинете?
Он указал на кабинет Сорбье.
– Прошу вас, – сказал Оберте. – Я отдам необходимые распоряжения. Чувствуйте себя, как дома.
– Благодарю вас.
– На всякий случай я приказал обыскать завод. В настоящий момент охрана патрулирует во всех зданиях. В самое ближайшее время от них поступят донесения…
– Превосходно.
И на лице директора, словно у примерного ученика, промелькнула довольная улыбка. Марей бросил сигарету в пустую корзинку для бумаг и снова подошел к убитому.
– Каждого свидетеля я допрошу в отдельности. А мои люди тем временем займутся телом, отпечатками пальцев… в общем, обычная процедура! Я был бы счастлив, если бы вы, господин директор, остались здесь. А ты, Роже, сходи, пожалуйста, за Леживром, а потом подожди внизу, хорошо?
Отдавая свои распоряжения властным тоном, он смягчал его улыбкой. Бельяр метнул в сторону Оберте взгляд, означавший: «Ага! Что я вам говорил? С ним дело пойдет!»
Перед тем как выйти из комнаты, он показал комиссару гильзу.
– Мы нашли ее у картотеки.
И быстрыми шагами удалился.
– Калибр 6.35, – определил Марей.
Он положил гильзу в карман и остановился возле убитого.
– Печально! – прошептал он. – Пожалуй, это самый умный человек, которого мне довелось знать… И такой добрый, несмотря на то, что внешне, казалось, весь ушел в свои цифры.
– Знаю, – проговорил Оберте.
– Я не был с ним близок, – продолжал Марей, – но я восхищался им. Я встречался с ним у друзей, страстных любителей бриджа. Стоит ли говорить, что он всех нас обыгрывал, даже такого аса, как Бельяр.
Марей опустился на одно колено и с неожиданной нежностью коснулся пальцами век покойного, закрыл их, потом, словно дав Сорбье какое-то обещание, сжал его плечо.
– Я сразу же решил, что здесь замешан шпион, – сказал Оберте.
– Да… Конечно.
Ясно было, что Марей думает о чем-то другом. Он изучал карманы Сорбье, бросая на ковер рядом с собой мелкие монеты, зажигалку, автобусные билеты, начатую пачку «житан», носовой платок, ручку. Он открыл бумажник. Там было двести десять франков, водительские права с техталоном и налоговой квитанцией и фотография.
– Мадам Сорбье, – сказал комиссар.
– Я ее знаю, – заметил Оберте.
Они склонились над квадратиком тонкого картона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46