У меня вырвался крик ужаса, не получивший, однако, никакого отголоска. Карета по-прежнему катилась, сильно раскачиваясь и скрипя всеми своими перегруженными рессорами, причем каждый наклон сопровождался невероятными шатаниями сидящих передо мной силуэтов. Я задыхался. Легкий запах забытого в застоялой воде букета забил мое обоняние. Где-то мне уже приходилось вдыхать подобный запах… Это был запах погребальных комнат и ночных бдений у гроба матери. Более сильный толчок перевернул тело барона и отбросил его на меня, с отвратительной фамильярностью он надавил на мое плечо. Я высвободился и с воплем ударил кулаком по перегородке кареты.
Антуан подстегнул лошадь — колеса запрыгали по кочкам, а в моей голове отдавался нарастающий шум. Заблокированная дверца кареты уже не открывалась.
Я видел перед собой лишь мертвенно-бледные лица, которые, похоже, оживились каким-то до неистовства пугающим меня бешенством. Лунный свет по очереди скользил по ним, показывая их рты с поблескивающими зубами. В последний раз призвав к себе Клер, я лишился чувств…
Почему же смерть не приняла меня в этот момент в свое лоно? Она бы помогла мне избежать множества испытаний — ведь самое страшное было мне уготовано позже. И оно не замедлило обрушиться на меня.
Когда я раскрыл глаза, было темно. Я лежал в огромной кровати и, повернув голову, заметил слева от себя деревенский шкаф, а справа — комод с зеркалом. У моего изголовья в медном подсвечнике горела свеча. Вокруг царило молчание. Где я нахожусь? В гостинице? Но почему тогда меня не отнесли в мою Комнату? Внезапно я вспомнил то, что со мной произошло, и я, убитый этим воспоминанием, повернулся на бок. И чуть было вторично не потерял сознание.
Я становился сумасшедшим или же оказался жертвой какого-то ужасного кошмара… Клер!… Клер!… Даже в бреду я произносил ее имя. И вдруг какая-то тень пересекла комнату и подошла ко мне. Свет свечи позолотил ее светлые волосы и зажег две сверкающие точки ее зрачков.
— Я здесь, — прошептал призрак. — Спите. Отдыхайте.
Нежная и мягкая рука опустилась на мой лоб и вытерла пот, выступивший у меня на висках.
— Клер!… Вы ли это? Девушка улыбнулась.
— Конечно, Орельен. Это я… Я вас больше не покину…
— А где ваши родители?
— Они продолжают путешествие.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно уверена.
— А они не… больны?
— Больны?.. А почему они должны быть больны? В изнеможении я закрыл глаза.
— А я? — спросил я. — Я болен?
— Вы переутомлены, — пробормотала Клер. — Не говорите больше, спите. — И она оставила свою руку в моей руке, а я погрузился в черную бездну.
Кем бы ты ни был, читатель, я не желаю больше ни злоупотреблять твоим вниманием, ни вызывать жалость обстоятельным рассказом о своих злоключениях.
Я лишь желал точно передать основные моменты моей исповеди, которая покажется тебе невероятной, но которая, тем не менее, полностью правдива.
Все о чем я рассказал мне довелось пережить, и под подобными жестокими ударами не устоял бы никто. Но будь столь любезен выслушать меня еще немного — ведь я рассказал пока что не все. Мне осталось рассказать самое печальное и самое худшее и я чувствую, что, по мере того как я приступаю к заключительной части своего рассказа силы начинают покидать меня.
Благодаря своему мощному телосложению я относительно быстро поправился.
По-моему, даже слишком быстро, так как этот короткий период выздоровления, среди стольких таинственных и ужасных событий, походил на настоящий оазис счастья. Клер по-прежнему находилась подле меня, проявляя сострадание словно добрый ангел, и ее нежная рука быстро согнала с моего лба меланхолические мысли, которые иногда все же посещали мои рассудок, словно грозовые тучи, и пытались разрушить мою любовь и счастье угрожающим шквалом. Мы молча наслаждались несказанными радостями. Ведь я получил ее обещание! Я уже был уверен, что она навсегда останется со мною. Будущее рисовало перед нами самые радужные перспективы. Почему же я не спешил идти ему навстречу? Потому что, несмотря на все усилия моей любимой, несмотря на мое желание забыться, прошлое упорно жило в моей памяти. Оно отметило нас обоих своими нисходящими царапинами, и я без труда различал их на лице Клер опущенные глаза и бледность, которой не переставали вызывать во мне беспокойство. Но с каждым днем улыбки все чаще освещали наши лица. И, несомненно, разгорающийся огонь страсти все чаще сверкал в наших глазах и соединял наши сердца. Но как могли мы принадлежать друг другу, не зная друг о друге всего? Итак, я ждал, что Клер заговорит первой и согласится объяснить те загадочные происшествия, свидетелем которых я стал. Готов поклясться, что она должна была испытывать сходные чувства. Впрочем, я множество раз видел, как откровение вот-вот было готово сорваться с ее уст. Однако какая-то щепетильность может, тайный стыд или непобедимый страх мешали ей открыться мне. Вот так, несмотря на соединенные руки и нежные взгляды мы чувствовали, как между нами возникает определенное расстояние, и наши души перестают соприкасаться, вновь впадая в прежнее одиночество.
Вскоре я мог уже вставать и, понимая, что пришло время определить наше совместное существование, выразил ей свое желание написать ее родителям. Она похоже, удивилась и даже рассердилась.
— Но моя дорогая, — сказал я, — щекотливое положение, в котором мы находимся, не может длиться так долго. Ваше присутствие подле меня уже противоречит общепринятым нормам морали. Возблагодарим же небо за то, что моя болезнь настигла меня в этой маленькой деревушке, где нас никто не знает и мнение которой нас особо не волнует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24