Но это, в конце концов, неважно! Важно то, что она - квисса. Она гэйна. Вот так, и пусть они все думают, что хотят.
Ивик воображала, как будет рассказывать ребятам во дворе о квенсене. Родителям. Братишке. Квенсен - совершенно другая жизнь, там все иначе. Ей хотелось рассказать каждую деталь, она припоминала какие-то мелочи, и сейчас та выматывающая, невыносимо тяжкая жизнь, постоянная боль в мышцах и от набитых синяков, постоянный тяжелый труд - все это выглядело в другом свете. Ивик сама чувствовала, как изменилась. Ей было легко идти, спина стала прямой и ровной, походка - уверенной. Она могла бы так пройти десяток километров и не устать. Исчез страх. Исчезла неуверенность в себе, вечные опасения - теперь она чувствовала себя здесь - своей. Не чужой, не посторонней. Она гэйна и будет защищать этот город и этот мир.
Подумать только, что в минуту слабости она едва не захотела бросить квенсен! Об этом, конечно, Ивик никому рассказывать не собиралась.
Ей теперь очень хотелось увидеть своих - и чтобы они увидели ее, как она изменилась, повзрослела, и с уважением слушали бы ее рассказы о том, как живут и тренируются в квенсене.
Ивик свернула в родной двор. Белая цепь одноэтажных бараков, тянущаяся до самого леса. В сотне метров впереди - еще один ряд бараков. Между ними - сушится белье на веревках, в песочницах возятся малыши, ребятишки раскачиваются на канатах и качелях, играют в ножички, войну или прятки, бабушки на скамейках вяжут и обмениваются свежими сплетнями…
Вот здесь, меж этими двумя рядами бараков, Ивик выросла. Здесь и был ее родной дом.
Странно - она не была-то здесь всего десять недель. А кажется - прошли годы…
Досадно, что во дворе почти никого не было. У входа сидела подслеповатая бабушка Шарья, Ивик нарочно громко поздоровалась с ней, бабушка ответила.
— Здравствуй, здравствуй… да ты, что ли, дочка Тэм?
— Да, это я, - ответила Ивик. И постучала в двери. Мама возникла на пороге. И, не оценив небесной красоты серо-зеленой парадки, немедленно заключила дочь в объятия.
— Ивик! Наконец-то! Доченька!
А где все? - спросила Ивик, улыбаясь. Оказывается, она соскучилась по маме.
— Папа работает сегодня, а Ричи где-то носится, - объяснила мама, - а что ж ты не позвонила? Мы бы тебя встретили…
— Да ну, - отмахнулась Ивик, - что мне, трудно самой дойти…
— Ну пойдем, пойдем, я как раз довариваю обед…
Ивик сидела в маленькой кухоньке, привычной с детства, сбросив свой вещмешок и аккуратно положив на него берет. Мама поставила перед ней тарелку супа и теперь сидела рядом, забрасывая дочь вопросами.
Когда Ивик настояла в Педсовете на том, что сейчас же, немедленно уедет в квенсен, мама была шокирована. Но потом написала ей сама, первая, и вроде бы сейчас от этой обиды не осталось следа. Похоже, мама смирилась с неизбежным и теперь даже отчасти гордилась тем, что вот ее дочь - будущая гэйна.
Или Ивик так казалось.
Она воображала, что мама будет внимательно слушать, и можно будет рассказывать негромким голосом, взрослым, суровым тоном о трудовых буднях квенсена, о кроссах и тренировках, об оружии, о ребятах из сена. Но выходило совсем не так.
— А моетесь вы там где? Душ есть?
— Ну что-то вроде… краны…
Ивик решила умолчать о том, что теплой воды в тех кранах не бывает - сейчас, в отличие от фантазий, она понимала, что маме обо всем лучше не говорить. Мама, чего доброго, еще воспримет это как повод к написанию жалоб на плохое содержание детей…
— Что за краны? А спальня на сколько человек? Сколько мальчиков в сене? Там хоть следят за тем, чтобы вы поменьше общались с мальчиками?
— Мама, - простонала Ивик, - какие мальчики? Ты думаешь, нам до того?
— Я знаю, до чего бывает дело в этом возрасте! У вас гормоны начинают играть, тут только следи! Смотри, Ивик, в подоле мне не приноси, предупреждаю! Сначала надо получить образование, а потом думать о любви!
О Господи, мысленно сказала Ивик, проглатывая ложку супа. Вкусного, надо заметить.
— А как вас там кормят?
— Нормально, - Ивик решила не распространяться и о том, что весь первый месяц у нее подводило живот от голода. Сейчас уже почти привыкла к этому состоянию. Кормили не хуже, чем в тоорсене, но организм при нагрузках требовал гораздо больше…
— Ты похудела, вроде бы.
— Так это же хорошо, - сказала Ивик, - ты же говорила, что мне надо похудеть.
— А здесь вроде поправилась, - мама сжала ей бицепс, действительно, окрепший, Ивик едва сдержалась, чтобы не ойкнуть - как раз на этом месте ей позавчера поставили синяк.
Пожалуй, лучше при маме и не снимать рубашку, чтобы не вызывать лишних комментариев… Надо же, а Ивик казалось, можно будет погордиться этими синяками.
— Мы много тренируемся, - объяснила Ивик, - мышцы.
Мама покачала головой.
— А нормальные-то хоть занятия у вас есть? Или вы только мышцы качаете?
Все возвращалось на круги своя. Ивик почувствовала, что рассказывать о квенсене уже и не очень-то хочется.
— Мам, я пойду, погуляю? Диссе, наверное, приехала уже…
Подумав, Ивик сняла форму и натянула старенькое цветастое платье с широкими рукавами до локтей.
Выпендриваться как-то расхотелось. Ничего не изменилось. Будь она хоть трижды взрослой, квиссой, даже гэйной, наверное, никогда ничего не изменится. В квенсене одна жизнь, здесь - совсем другая. Никому здесь не интересно то, чем она теперь живет.
Интересно только маме, но уж лучше бы она совсем ни о чем не спрашивала. Чем такой интерес - лучше никакого.
Диссе действительно уже приехала. В ее блоке, как всегда, царила кутерьма, куча братишек-сестренок, крикливая мама. Ивик подождала подругу у двери. Диссе выскочила из квартиры и бросилась ей на шею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126