А затем, через несколько минут, он произнес громким шепотом:
- Или хочу?
- Что? - вздрогнула она спросонья.
- Ничего, - ответил он, помолчав. - Спи.
Мужчина склонился над ним. В руках у него был какой-то издающий легкое жужжание инструмент.
- Это будет стоить два фунта за дюйм. Счистить татуировку стоит дороже, чем нанести ее на кожу. Ну, сдирайте ваш пластырь.
Разрисованный повиновался.
Мужчина отпрянул от него.
- О, Боже! Не удивительно, что вы хотите от нее избавиться! Как отвратительно! Даже смотреть противно!
Он включил свой инструмент.
- Вы готовы? Это не больно.
Хозяин балагана стоял тут же, в шатре, наблюдая за происходящим со стороны. Через пять минут мужчина, проклиная все на свете, сменил головку на инструменте. Десять минут спустя он с шумом отодвинул стул и почесал в затылке. Через полчаса он поднялся, велел мистеру Уильяму Филиппусу Фелпсу одеваться и начал укладывать свой инструмент.
- Минуту, - попытался остановить его хозяин. - Вы еще не закончили работу.
- И не собираюсь этого делать, - ответил мужчина.
- Но ведь я прилично вам плачу. В чем дело?
- Ни в чем, кроме того, что эта чертова картинка и не думает исчезать. Должно быть, она проникла очень глубоко, до самых костей.
- Да вы с ума сошли.
- Мистер, я занимаюсь своим делом тридцать лет, но в жизни не видел ничего подобного. Не меньше дюйма в глубину, если не больше.
- Но мне надо от нее избавиться во что бы то ни стало! закричал Разрисованный.
Мужчина покачал головой.
- От этого можно избавиться только одним путем.
- Как?
- Взять нож и срезать ее с груди. Вы долго не проживете, но картинка исчезнет.
- Вернитесь!
Но мужчина ушел.
В понедельник вечером они услышали гул толпы, жаждущей зрелища.
- Народу собралось много, - заметил Разрисованный.
- Но они не увидят того, ради чего пришли, - решительно сказал хозяин ярмарки. - Ты не выйдешь к ним без пластыря. И успокойся. Любопытно все же посмотреть, что у тебя на той картинке, что на спине. Мы сможем показать им тот рисунок.
- Но она сказала, что это можно будет сделать только через неделю или что-то в этом роде. Старушка сказала, что надо подождать.
Хозяин оттянул в сторону пластырь со спины Разрисованного.
- Что там? - тяжело дыша от волнения, спросил мистер Фелпс, смирившись.
Хозяин приклеил пластырь на место.
- Фелпс, ты неудачник. Почему ты позволил этой старухе так раскрасить себя?
- Я не знал, кто она.
- Без сомнения, она обманула тебя с этой картинкой. Там ничего нет. Совсем. Никакого рисунка.
- Она проявится. Надо подождать.
Хозяин рассмеялся.
- Ну хорошо. Я подожду. Пойдем. Так или иначе, мы покажем тебя этому сборищу. Но только частично.
Они вышли к публике под взрыв оркестра.
Поздно ночью он стоял со своим чудовищным видом, выставив вперед руки, как это делает слепой, чтобы сохранить равновесие, почувствовать себя в этом мире, который устремляется на тебя, крутит и вертит и вот-вот свалит с ног. У зеркала он поднял руки.
На плоской, тускло освещенной поверхности стола лежали склянки с перекисью, кислотой, серебряные бритвы и квадратные листочки наждачной бумаги. Он брал каждый из этих предметов один за другим. Он смачивал ужасный рисунок на груди и тер его. Он работал час, не прерываясь.
Вдруг ему показалось, что кто-то стоит позади в дверях его домика на колесах. Было три часа утра. Он ощутил слабый запах пива. Она вернулась домой из города.
Фелпс не повернулся.
- Лизабет? - спросил он.
- Лучше тебе избавиться от нее, - сказала она, следя за движением его рук, в которых он держал наждачную бумагу. С порога она шагнула в комнату.
- Мне бы и самому не хотелось, чтобы у меня была такая картинка, - ответил он.
- Нет, хотелось, - настаивала она. - Ты все продумал заранее.
- Да нет же.
- Знаю я тебя, - ухмыляясь, сказала она. - О, я знаю, как ты меня ненавидишь. Ну да, ничего. Я тоже тебя ненавижу. И уже давно. Ты располнел и покрылся жиром, ты думаешь, тебя такого можно любить? Я могла бы рассказать тебе, что такое ненависть - это чувство мне знакомо. Почему ты не спросишь меня об этом?
- Оставь меня в покое, - попросил он.
- И перед всей этой толпой ты устраиваешь спектакль, в котором я поневоле участвую, ничего об этом не подозревая!
- Я не знал, что у меня там, под пластырем.
Она обошла вокруг стола, держа руки на бедрах, обращаясь к кроватям, стенам, стульям, выплескивая все, что у нее накопилось, а он подумал:
"Или я знал? Кто же создал эту картинку - я или колдунья? Кто из нас двоих? И как? Неужели я действительно хочу, чтобы она умерла? Нет! И все-таки..."
Он наблюдал, как жена подходила к нему все ближе и ближе, он видел, как напрягаются ее горловые мускулы, откликаясь на ее крики.
Это, и это, и это он делал не так! То, и то, и то было просто отвратительным! Он был лгуном, прирожденным интриганом, жирным, ленивым и безобразным. Неужели он считает, что может сравниться с хозяином? Или он легок и подвижен, как эльф? Или он достоин кисти Эль Греко? Да Винчи?! Или Микельанджело?! Она дошла до истошного вопля. Она бросала ему в лицо упрек за упреком.
- Ты не запугаешь меня настолько, чтобы я осталась с тобой и позволила тебе касаться меня своими грязными лапами! заявила она с торжествующим видом.
- Лизабет, - произнес он.
- И не называй меня больше Лизабет! - пронзительно закричала она. - Я разгадала твои планы. Ты заимел эту картинку, чтобы запугать меня. Ты подумал, что я не осмелюсь оставить тебя. Как бы не так!
- В следующую субботу, вечером, мы откроем вторую картинку, и ты будешь мной гордиться, - сказал он.
- Гордиться! Как ты глуп и жалок! Ты похож на кита. Ты видел когда-нибудь выброшенного на берег кита?
1 2 3 4 5