А Грейс уже замучилась.– Боже мой, Донато...– Не волнуйся, Клэр! Здесь лучшие специалисты. – Донато говорил ровным тоном, но было ясно, что сердце у него не на месте. – Послушайте, я должен вернуться к ней. Я вышел только сказать, что если вы хотите уехать...– Нет, – перебил его Романо, – мы будем ждать. – Повернувшись к Клэр, он спросил: – Верно?– Ну конечно, – ответила она. – Ты же знаешь...– Да. – Он долго смотрел ей в глаза, потом подошел к другу, обнял его и подтолкнул к двери: – Иди. Все будет в порядке.После ухода Донато они несколько минут сидели молча, ошеломленные новостью. Время от времени до них доносились приглушенные больничные звуки. Потом Романо заговорил – видимо, молчание стало для него невыносимым.– Ничего не должно случиться с этими младенцами, ничего, – начал он. – Мои друзья слишком много страдали. Я иногда думаю о детях, которых не любят – ведь их не хотели... У родителей нет для них ни времени, ни сил. Но Грейс и Донато... Они любили Паоло так, что словами не выразишь. И этих двоих будут любить не меньше.– Я понимаю.– Твоя семья была счастливой?– Да, очень. У меня пятеро братьев, все старшие. Они меня беспощадно дразнили и разыгрывали, но я всегда знала: в обиду меня не дадут. А мама и папа любили нас всех. Мы часто веселились вместе, всей семьей.– Да, вот так и должно быть. – Романо грустно улыбнулся. – Моя мать родила меня сразу, как вышла за моего отца. Я был единственным ребенком. Наследником, которого ждал отец. Он жил для того, чтобы проявлять власть и делать деньги, остальное было ему неинтересно. Это был самый безжалостный тип из всех, кого я знал.– А твоя мать – какой она была? – Клэр ужаснуло услышанное.– Моя мать была в высшей степени светской женщиной: она жила для того, чтобы развлекаться и развлекать других. И много раз говорила (я сам это слышал), что скорее покончит с собой, чем перенесет еще одну беременность. Думаю, что она не кривила душой.У Клэр в глазах был испуг, и он, заметив это, иронически поднял брови.– Ты думаешь, женщина не может так рассуждать? Уверяю тебя, что может. Насколько я понял, роды не были такими уж мучительными. Просто мать была не в силах вынести всех физических перемен, связанных с беременностью. Уродства и унижения, как она считала. Видимо, так и не смогла простить всего этого мне. И тоже была несказанно счастлива, что родился наследник и ее задача выполнена.– Да, но... когда ты родился, они оба, наверное, полюбили тебя, – мягко возразила Клэр. – Тем более что оба хотели мальчика.– В тот же день, когда мать вернулась из роддома, меня отдали няне. Насколько я помню свое детство, отец заходил ко мне время от времени – проследить, как я продвигаюсь в развитии, и распорядиться, чтобы меня наказывали, если я не делал успехов. Что касается матери... Вероятно, она изредка появлялась в детской, хотя я этого не помню. Обычно меня водили в ее комнаты.Взглянув в грустное лицо Клэр, Романо улыбнулся. На сей раз это была добрая улыбка.– Все в порядке, Клэр, никакой трагедии. Моя няня оказалась прекрасной женщиной, и я был вполне счастлив до семи лет, когда она взяла и покинула наш дом, потому что вышла замуж. Меня отослали в школу-интернат, но, приезжая на каникулы, я виделся с Донато, а лет с девяти вообще почти все время жил у них в Каса Понтина, когда бывал в Сорренто. Мои и его родители принадлежали к одному кругу, и я иногда задумывался над тем, какого мнения была Лилиана о моей матери. Сама-то она обожала детей.Клэр с трудом удерживалась от слез, зная, что ему они совсем не понравятся. И спокойно произнесла:– Так вот почему ты так близок с Донато! Вы многое пережили вместе.– Он заменил мне брата, которого у меня не было, – просто сказал Романо – Его мать показала мне, что такое материнская любовь, его отец всегда находил время, чтобы поговорить со мной... Да, Донато был другом и братом. Я знал, что он никогда меня не предаст.– К тому же была еще Бьянка, – напомнила Клэр.– Да, была еще Бьянка, – мягко согласился он, и выражение его лица стало привычно отчужденным.– Как жаль, что вы так недолго пробыли мужем и женой, – проговорила Клэр, у которой сердце разрывалось на части. – Наверное, это было ужасно, когда... Ужасно не только для тебя, но и для ее братьев...– А ты не знала, что Бьянка была приемной дочерью? – вдруг спросил Романо – Ее взяли, когда врачи сказали, что после Донато у Лилианы не будет больше детей.– Кажется, Грейс упоминала об этом.– В жилах Бьянки не было крови Витториа, – сказал Романо сухо. – Ни капли.– Мне... – Клэр не знала, что ей говорить теперь. – Бьянка была очень хороша собой, – наконец-то вымолвила она дрожащим голосом. – Вы наверняка гляделись красивой парой. – Больше Клэр ничего не добавила, потому что ревность и боль терзали ее сердце.– Красивой парой... – в раздумье повторил Романо; голос звучал ровно, но был в нем холод, от которого Клэр вздрогнула. Она подняла глаза к его лицу. – Да, мы были красивой парой, Клэр, нам многие об этом говорили.Она не могла выдержать такой пытки – чувствовала, что умирает.– Ты, конечно, видела на кладбище мраморные памятники с выбитыми на камне эпитафиями? – спросил Романо тихо, тем же безжизненным голосом. – Глядя на них, люди восхищаются их красотой, обсуждают стоимость и мастерство, с которым они сделаны. Но что же внизу, под этими надгробиями? Под ними – нечто совсем другое, под ними разложение, смрад и кости мертвецов.– Не понимаю тебя, – сказала Клэр. И в самом деле – при чем тут памятники и эпитафии?– Никто не понимает этого, Клэр, до тех пор пока не побывает в такой могиле и не увидит своими глазами разницу между тем, что внутри и что снаружи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41