Отец ушел в очередное плавание, на берег обрушился снежный буран, а Максимка слег с воспалением легких, которое унесло его в две недели. Не помог ни медицинский вертолет с врачами, ни больница на материке, ни слезы и мольбы Стаси, истерически взывающей к Богу, в существование которого она никогда не верила.
После этого Екатерина Абелевна получила страшную телеграмму и приехала за Аней.
– Я не могу на нее смотреть! – рыдала Стася у матери на груди. – Увези ее отсюда! Она разрушила мою жизнь!
– Что ты, дочка! Разве можно так? При чем тут девочка? Это горе в тебе говорит!
– Не знаю… Мне все равно! Забирай ее, пусть с тобой живет! Деньги я буду посылать, но видеть ее больше не хочу!
Екатерина Абелевна спорить не стала и на следующий день уехала вместе с Аней. Так они и жили в петербургской квартире вдвоем. Родители деньги посылали, но приезжали редко, а потом и вовсе перестали. На последний школьный звонок Аню наряжала бабушка, и первую зарплату, которую внучка получила в отделе культуры, они обмывали вдвоем.
Учеба в институте прошла незаметно, так же, как и школьные годы. Аня превратилась в Анну Наумовну и оставила секретарский стол вместе с изрядно надоевшей ей печатной машинкой. Теперь, благодаря диплому, ее повысили в должности, но зарплата существенно не прибавилась. Это молодую женщину не беспокоило. Главное – у нее было много свободного времени. Анна Наумовна любила думать. Собственные мысли интересовали ее гораздо больше, чем окружающая действительность. Там было столько всякого…что не каждому расскажешь. Впрочем, она с детства получила опыт, – молчание о том, что приходит в голову, спасает от многих неприятностей. Людям почему-то не нравилось с ней разговаривать. Они сначала недоумевали, потом злились, а потом пугались. И Аня решила помалкивать или отделываться общими фразами.
Близких подруг у нее не было по той же самой причине. Сплетничать Аня не любила, гулять с мальчиками, глупо хихикать и строить им глазки казалось ей бессмысленным времяпрепровождением. Ей нравилось читать и слушать старинную музыку, под которую так хорошо мечталось… Думала ли она о мужчинах? Конечно, думала. Но тоже как-то странно. Те, которых она знала, – с которыми сталкивала ее жизнь, – оказывались откровенно недалекими. А другие, видимо, ей пока не попадались.
– Не вдохновляет! – отвечала Аня, когда бабушка, моргая большими глазами за стеклами очков, советовала ей «присмотреться» к очередному кавалеру.
За Анной Наумовной время от времени кто-нибудь ухаживал. То разведенный сосед, то руководитель народного хора, то солист художественной самодеятельности, то кто-то из коллег. Она относилась к подобным проявлениям внимания со стороны сильного пола шутя. Подарки и комплименты охотно принимала, могла сходить с жаждущим ее общества мужчиной в гости, на выставку или на прогулку, а все остальное…непринужденно отвергала. Причем делала это так тонко, искренне, с таким великолепным юмором, что претенденты на руку и сердце даже не могли на нее обидеться!
Была ли Анна Наумовна озабочена своей внешностью? Трудно сказать. Она достигла тридцати лет и перестала стариться. Именно так! Среднего роста, с чуть полноватой фигурой, ровными ногами и красивой осанкой, она выглядела довольно привлекательно. Волосы у нее были неопределенного русо-пепельного цвета, глаза большие, губы пухлые и красиво очерченные, кисти рук изящные. Все это складывалось в милый и утонченный образ, который скрывал под собою вулкан самых невероятных чувств и желаний.
У Аннушки были две слабости – еда и одежда. Она обожала все вкусненькое: тропические фрукты, копченую рыбку, икорку, балычок, колбаску салями, маринованные грибочки, орешки, шоколад, тортики и пирожные. Из напитков она предпочитала дорогие коньяки, шампанское и хорошие сухие вина.
В одежде Анна Наумовна была еще переборчивее. Ей нравились короткие юбки, элегантные блузки, модные и дорогие костюмы типа «шанель», кожаная модельная обувь на каблуке, и многое другое, столь же изысканное. Естественно, что такая манера одеваться требовала немалых затрат. Духи тоже должны были быть самые лучшие, французские, с пряным и роскошным ароматом.
Кроме вышеописанных пристрастий, госпожа Левитина имела несколько незыблемых жизненных принципов. Один из них относился к деньгам: в этом щекотливом деле нельзя полагаться ни на кого, кроме себя. Второй принцип касался мужчин. Достойный спутник жизни или даже любовник должен быть интересен как личность, иметь чисто мужские качества, такие как отвагу, честь, безрассудную преданность и умение быть нежным в интимные моменты. Здесь никакие компромиссы были неуместны. Стандарты не снижались ни при каких условиях.
Третий жизненный принцип состоял в том, чтобы уметь наслаждаться жизнью, каждое ее проявление превращать в праздник. А это невозможно без полной свободы, – от чьих-либо мнений, выдуманных кем-то правил, собственных ограничений и страха быть не понятой в обществе. Самое почтенное и уважаемое общество для Анны Наумовны была она сама.
Еще один принцип заключался в следующем: не устанавливать никаких границ своим возможностям в чем бы то ни было.
Следовать всем этим установкам было непросто, но госпоже Левитиной удавалось. То, что она все еще продолжала ходить на работу, говорило только о том, что она использовала отдел культуры как ширму, скрывающую ее настоящий род занятий.
Этот холодный поздний вечер обещал быть не совсем обычным. Анна Наумовна ждала гостя, – молодого мужчину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22