Возможен еще один вариант: бизнесмен сам является автором выставляемых работ и хочет скрыть этот факт… по разным причинам.
- Меценатство может быть бескорыстным, - словно прочитал его мысли Геннадий. - Из любви к искусству.
Последняя фраза прозвучала с затаенным сарказмом.
- Я могу узнать хотя бы имя художника? Или автор тоже желает остаться неизвестным?
- Отчего же? - вскинул жидкие брови посредник. - Имя художника я вам сообщу. Это некий Савва Рогожин, проживающий в подмосковном поселке Лоза. Приходилось слышать?
Анисим Витальевич задумался. Где-то он слышал фамилию Рогожина, но в связи с чем? Кажется, художник ничем не выдающийся, работающий в какой-то редкостной манере, абсолютно непопулярной в богемных кругах столицы.
- А какого рода живопись э-э… господина Рогожина? - решил уточнить хозяин «Галереи». - Есть ли необходимость устраивать…
- Организуйте все по высшему разряду, - перебил его Геннадий. - И не экономьте средства, в этом нет необходимости. Кстати, переданный мной аванс предназначен лично вам, а деньги на устройство выставки будут завтра перечислены на счет вашей фирмы.
Анисим Витальевич еще больше удивился, но виду не подал. Щедрость заказчика казалась поистине неслыханной. Мысли замелькали, путаясь и сбиваясь, опережая одна другую. Савва Рогожин любовницей неизвестного господина быть никак не мог. Значит, любовник? Не мешало бы посмотреть на него - «голубизну» не спрячешь, она накладывает определенный отпечаток на личность, который не заметить невозможно, особенно при наметанном глазе. А у Чернова глаз был именно такой. Он привык к среде творческих людей, которые не признавали устоев и ограничений, ибо талант свободен в своем проявлении. Впрочем… возможно, художник Рогожин - внебрачный сын мецената или… «Что зря гадать? - одернул себя Анисим Витальевич. - Встречусь, пообщаюсь, тогда и сделаю выводы».
На следующий день позвонил Геннадий и передал пожелания заказчика.
- Мой поручитель просит устроить фуршет для всех желающих… посетителей выставки, разумеется, - сухо усмехнулся он. - И еще. Пригласите на вернисаж музыкантов: чтобы это непременно были флейтисты и… исполнители на старинных щипковых инструментах.
- Каких именно? - удивился Чернов.
- Ну, я не знаток… - лениво ответил Геннадий. - Вам виднее.
И положил трубку.
- Черт! - выругался Анисим Витальевич. - Странные прихоти, однако, у этого мистера Икс!
- Он платит, - заметил Шумский, партнер Чернова по бизнесу. - И весьма щедро. Ты сам поедешь к Рогожину или это сделать мне?
- Сам!
Анисим Витальевич не выносил переполненных электричек и отправился в Лозу на своей машине. Он долго петлял по пыльным, утопающим в садах улочкам. Солнце садилось. Верхушки деревьев горели в его закатном золоте.
Художник Рогожин проживал на втором этаже двухэтажного деревянного дома старой постройки. Двор зарос рябиной и высокими, перецвевшими акациями; на крыльце дома сидел огромный рыжий кот, щурился и помахивал хвостом.
Господин Чернов с опаской поднялся по темной скрипучей лестнице к обшарпанной, видавшей виды двери, постучал. За дверью стояла сонная, тоскливая тишина… Анисим Витальевич постучал уже не осторожно, а громко и решительно. Где-то в недрах квартиры зародились непонятные звуки, постепенно превращаясь в чьи-то шаги по рассохшимся половицам.
- Кто там? - спросил хриплый, настороженный голос.
Анисим Витальевич почувствовал себя неловко.
- Я Чернов! - ответил он. - По поводу выставки ваших работ.
За дверью снова воцарилась тишина. Потом звякнула цепочка, со стоном открылся допотопный замок, и гостя обдали запахи масляных красок, растворителей, лаков, мела, угля, холстов и еще бог знает чего. Из темного проема на него уставился крепкий, приземистый, небритый мужик, стриженный по-старинному - в скобку, в простой рубахе навыпуск.
- Какой выставки? - сердито спросил мужик, не собираясь приглашать Чернова в свое жилище.
- Вы Рогожин? - уточнил гость. - Художник?
- Ну…
- Я организую выставку ваших работ, - объяснял Анисим Витальевич, постепенно накаляясь. - В Москве, в одном из лучших выставочных залов. Вам об этом известно?
- Ну… - все с тем же неопределенным выражением произнес мужик.
Он напоминал Чернову нечто среднее между Гришкой Распутиным и Емелькой Пугачевым: крепок, кряжист, да только росточком не вышел. Не в пример вышеупомянутым господам.
С того неприветливого знакомства почитай месяц прошел. Анисим Витальевич в смятении и непроходящем замешательстве ознакомился с живописью Рогожина, отобрал работы - картины, эскизы фресок, наброски, этюды. Пригласил специалистов по дизайну интерьера, чтобы все было выдержано в духе и стиле представленных творений, позаботился о рекламе, подобрал музыкантов, заказал оригинальное меню для фуршета, оповестил коллекционеров и даже успел создать легкий ажиотаж вокруг будущего вернисажа. Словом, потрудился на славу. Геннадий держал процесс под контролем и остался доволен. Кажется, был удовлетворен и неизвестный меценат.
Выставка была готова к открытию, а Савва Игнатьевич Рогожин… исчез. Как в воду канул. Это известие выбило господина Чернова из колеи, спровоцировало сердечный приступ.
- Съезди-ка в Лозу, - посасывая валидол, велел он Шумскому. - Отыщи этого негодника и привези сюда. Он меня без ножа режет.
- Может, он в запое? - предположил компаньон.
- Какая разница?! - простонал Анисим Витальевич. - Бери его под белы рученьки, тащи в машину и вези в Москву. А не сможет идти - неси на руках. Возьми с собой хоть Сёмку, он подсобит.
Шумский и Сёмка - Семен Ляпин, который работал в «Галерее» охранником, грузчиком и водителем одновременно, - отправились в поселок Лозу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15