ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Пахнет лавандой.Всюду,
даже в кухне, лоснится, дразня посуду,
образ, в масле, мыслителя, чья родня
доживает в Европе. И отсюда - тома Золя,
Бальзака, канделябры, балясины, капители
и вообще колоннада, в чьем стройном теле
размещены установки класса "земля-земля".
Но уютней всего в восточном - его - крыле.
В окнах спальни синеет ольшаник не то орешник,
и сверчок верещит, не говоря уже о скворешнях
с их сверхчувствительными реле.
Здесь можно вечером щелкнуть дверным замком,
остаться в одной сиреневой телогрейке.
Вдалеке воронье гнездо как шахна еврейки
с которой был в молодости знаком,
но спасибо расстались. И ничто так не клонит в сон,
как восьмизначные цифры, составленные в колонку,
да предсмертные вопли сознавшегося во всем
сына, записанные на пленку.
-71-
АРИЯ III
I Розовый истукан
здесь я себе поставил.
Что-нибудь из другой В двух шагах - океан,
оперы, типа Верди. место воды без правил.
Мало ли под рукой? Вряд ли там кто-нибудь,
Вообще - в круговерти. кроме солнца, садится
Безразлично о ком. как успела шепнуть
Трудным для подражанья аэроплану птица.
птичкиным языком.
Лишь бы без содержанья. IV
II Что-нибудь про спираль
в башне. И про араба
Скоро мене полста. и про его сераль.
Вон гонашится бобрик Это редкая баба
стриженного куста. если не согрешит.
Вон изменяет облик, Мысль не должна быть четкой.
как очертанья льдин, Если в горле першит,
марля небесных клиник. можно рискнуть чечеткой.
Что это, я - один?
Или зашел в малинник?
-72-
V РИМСКИЕ ЭЛЕГИИ
Бенедетте Кравиери.
День пролетел. Пчела
шепчет по-польски "збродня". I
Лучше кричать вчера,
чем сегодня. Сегодня Пленное красное дерево частной квартиры в Риме.
оттого мы кричим, Под потолком - пыльный хрустальный остров.
что, дав простор пошвам, Жалюзи в час заката подобны рыбе,
рок, не щадя причин, перепутавшей чешую и остов.
топчется в нашем прошлом. Ставя босую ногу на красный мрамор,
тело делает шаг в будущее - одеться.
VI Крикни сейчас "замри" - я бы тотчас замер,
как этот город сделал от счастья в детстве.
Ах, потерявши нить, Мир состоит из наготы и складок.
"моль" говорит холстинка. В этих последних больше любви, чем в лицах.
Взгляда не уронить Как и тенор в опере тем и сладок,
ниже, чем след ботинка. что исчезает навек в кулисах.
У пейзажа - черты На ночь глядя, синий зрачок полощет
вывернутого кармана. свой хрусталик слезой, доводя его до сверканья.
Пение сироты И луна в головах, точно пустая площадь:
радует меломана. без фонтана. Но из того же камня.
II
Месяц замерших маятников (в августе расторопна
только муха в гортани высохшего графина).
Цифры на циферблатах скрещиваются, подобно
прожекторам ПВО в поисках серафима.
-73-
Месяц спущенных штор и зачехленных стульев, Я, хватаясь рукою за грудь, поодаль
потного двойника в зеркале над комодом, считаю с прожитой жизни сдачу.
пчел, позабывших расположенье ульев И как книга, раскрытая сразу на всех страницах,
и улетевших к морю покрыться медом. лавр шелестит на выжженной балюстраде.
Хлопочи же, струя, над белоснежной, дряблой И Колизей - точно череп Аргуса, в чьих глазницах
мышцей, играй куделью седых подпалин. облака проплывают как память о бывшем стаде.
Для бездомного торса и праздных граблей
ничего нет ближе, чем вид развалин.
Да и они в ломаном "р" еврея
узнают себя тоже; только слюнным раствором
и скрепляешь осколки, покамест Время IV
варварским взглядом обводит форум.
Две молодых брюнетки в библиотеке мужа
III той из них, что прекрасней. Два молодых овала
сталкиваются над книгой в сумерках, точно Муза
Черепица холмов, раскаленная летним полднем. об'ясняет Судьбе то, что надиктовала.
Облака вроде ангелов - в силу летучей тени. Шорох старой бумаги, красного крепдешина,
Так счастливый булыжник грешит с голубым исподним воздух пропитан лавандой и цикламеном.
длинноногой подруги. Я, певец дребедени , Перемена прически; и локоть - на миг - вершина,
лишних мыслей, ломаных линий, прячусь привыкшая к ветреным переменам.
в недрах вечного города от светила, О, коричневый глаз впитывает без усилий
навязавшего цезарям их незрячесть мебель того же цвета, штору, плоды граната.
(этих лучей за глаза б хватило Он и зорче, он и нежней, чем синий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
даже в кухне, лоснится, дразня посуду,
образ, в масле, мыслителя, чья родня
доживает в Европе. И отсюда - тома Золя,
Бальзака, канделябры, балясины, капители
и вообще колоннада, в чьем стройном теле
размещены установки класса "земля-земля".
Но уютней всего в восточном - его - крыле.
В окнах спальни синеет ольшаник не то орешник,
и сверчок верещит, не говоря уже о скворешнях
с их сверхчувствительными реле.
Здесь можно вечером щелкнуть дверным замком,
остаться в одной сиреневой телогрейке.
Вдалеке воронье гнездо как шахна еврейки
с которой был в молодости знаком,
но спасибо расстались. И ничто так не клонит в сон,
как восьмизначные цифры, составленные в колонку,
да предсмертные вопли сознавшегося во всем
сына, записанные на пленку.
-71-
АРИЯ III
I Розовый истукан
здесь я себе поставил.
Что-нибудь из другой В двух шагах - океан,
оперы, типа Верди. место воды без правил.
Мало ли под рукой? Вряд ли там кто-нибудь,
Вообще - в круговерти. кроме солнца, садится
Безразлично о ком. как успела шепнуть
Трудным для подражанья аэроплану птица.
птичкиным языком.
Лишь бы без содержанья. IV
II Что-нибудь про спираль
в башне. И про араба
Скоро мене полста. и про его сераль.
Вон гонашится бобрик Это редкая баба
стриженного куста. если не согрешит.
Вон изменяет облик, Мысль не должна быть четкой.
как очертанья льдин, Если в горле першит,
марля небесных клиник. можно рискнуть чечеткой.
Что это, я - один?
Или зашел в малинник?
-72-
V РИМСКИЕ ЭЛЕГИИ
Бенедетте Кравиери.
День пролетел. Пчела
шепчет по-польски "збродня". I
Лучше кричать вчера,
чем сегодня. Сегодня Пленное красное дерево частной квартиры в Риме.
оттого мы кричим, Под потолком - пыльный хрустальный остров.
что, дав простор пошвам, Жалюзи в час заката подобны рыбе,
рок, не щадя причин, перепутавшей чешую и остов.
топчется в нашем прошлом. Ставя босую ногу на красный мрамор,
тело делает шаг в будущее - одеться.
VI Крикни сейчас "замри" - я бы тотчас замер,
как этот город сделал от счастья в детстве.
Ах, потерявши нить, Мир состоит из наготы и складок.
"моль" говорит холстинка. В этих последних больше любви, чем в лицах.
Взгляда не уронить Как и тенор в опере тем и сладок,
ниже, чем след ботинка. что исчезает навек в кулисах.
У пейзажа - черты На ночь глядя, синий зрачок полощет
вывернутого кармана. свой хрусталик слезой, доводя его до сверканья.
Пение сироты И луна в головах, точно пустая площадь:
радует меломана. без фонтана. Но из того же камня.
II
Месяц замерших маятников (в августе расторопна
только муха в гортани высохшего графина).
Цифры на циферблатах скрещиваются, подобно
прожекторам ПВО в поисках серафима.
-73-
Месяц спущенных штор и зачехленных стульев, Я, хватаясь рукою за грудь, поодаль
потного двойника в зеркале над комодом, считаю с прожитой жизни сдачу.
пчел, позабывших расположенье ульев И как книга, раскрытая сразу на всех страницах,
и улетевших к морю покрыться медом. лавр шелестит на выжженной балюстраде.
Хлопочи же, струя, над белоснежной, дряблой И Колизей - точно череп Аргуса, в чьих глазницах
мышцей, играй куделью седых подпалин. облака проплывают как память о бывшем стаде.
Для бездомного торса и праздных граблей
ничего нет ближе, чем вид развалин.
Да и они в ломаном "р" еврея
узнают себя тоже; только слюнным раствором
и скрепляешь осколки, покамест Время IV
варварским взглядом обводит форум.
Две молодых брюнетки в библиотеке мужа
III той из них, что прекрасней. Два молодых овала
сталкиваются над книгой в сумерках, точно Муза
Черепица холмов, раскаленная летним полднем. об'ясняет Судьбе то, что надиктовала.
Облака вроде ангелов - в силу летучей тени. Шорох старой бумаги, красного крепдешина,
Так счастливый булыжник грешит с голубым исподним воздух пропитан лавандой и цикламеном.
длинноногой подруги. Я, певец дребедени , Перемена прически; и локоть - на миг - вершина,
лишних мыслей, ломаных линий, прячусь привыкшая к ветреным переменам.
в недрах вечного города от светила, О, коричневый глаз впитывает без усилий
навязавшего цезарям их незрячесть мебель того же цвета, штору, плоды граната.
(этих лучей за глаза б хватило Он и зорче, он и нежней, чем синий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67