Мне беспокойно за тебя. Похоже, ты уже просочился в щелочку.
– Похоже…
– Но обратного пути может не быть.
– Так знаем, на что идем.
– Ты не обиделся на меня? За Яну. Что вывел ее на тебя?
– Нет, я тебе благодарен.
– Что дальше?
– Сейчас хочу связаться с потерпевшей.
– Пустой же номер, разве не понимаешь?
– Что-нибудь все-таки вытащу.
– Ну разве что…
Я положил трубку и, прежде чем набрать следующий номер, немного подумал. Прикинул, как вести разговор, к каким неожиданностям и поворотам нужно быть готовым. Главное - не насторожить, а сразу успокоить и дать понять, что звонит не враг, а совершенно посторонний человек, не имеющий ни малейшего отношения к тем событиям.
– Добрый день. Ольгу Николаевну можно попросить?
– А они здесь больше не живут, - любопытный женский голос. Ожидание реакции. Упреждающий шаг: - И нового телефона ихнего я не знаю, не оставили.
Как же - не оставили. Врешь, голубушка, врешь торопливо, глупо и неумело. Не так все это просто. У каждой семьи, как правило, - широчайший круг связей, и невозможно обзвонить всех и дать новый номер. Инструкции ты, конечно, получила, а в сомнительных случаях будешь консультироваться. Вот этого и нельзя допустить. Ответ я должен получить сразу, сейчас. Иначе не получу никогда.
– Вот как? - огорченно и растерянно удивился я. - Как же мне быть?
Собеседница медлила. Словно ждала веского аргумента. Ей ведь тоже эта канитель ни к чему - проще назвать номер, чем созваниваться и очень подробно объясняться с Кручиниными, получить от них указания, ждать моего звонка… В общем, следовало немного поднажать и выдавить капельку доверия.
– Моя фамилия Рыбаков. Я из молодежной газеты «Бывший комсомолец». В свое время Ольга давала нам материал. Мы запускаем его в завтрашний номер. Необходимо срочно уточнить кое-какие детали…
– Ну, я не знаю, чем вам помочь, - она колебалась. - Попробуйте перезвонить позже, я наведу справки.
Щаз-з! Если она попросит пятнадцать минут - все, я не только не получу номер телефона, но и насторожу Кручининых.
– Извините, - отказался с сожалением, - у меня уже нет времени. Придется снимать материал. Обидно, конечно. Особенно для начинающего автора…
– Подождите, я спрошу у мамы, может, она знает…
Мама - удивительно, какая удача! - знала. Совершенно случайно. Я записал номер, горячо поблагодарил за него и сейчас же его набрал. Трубку снял мужчина, видимо отец Ольги. Тут уж я врать не мог.
– Кто? Какой детектив? Никаких встреч и разговоров. Откуда у вас наш телефон? - Он казался не столько возмущенным, сколько встревоженным и, несмотря на решительные, по сути, слова, в голосе чувствовалась неуверенность. - Оставьте нас в покое! - Не пригрозив милицией и не дав мне сказать ни слова, он положил трубку.
Через адресное бюро я ничего не получу, наверняка Кручинины «закрылись». Придется снова теребить Фролякина.
– Нет, нет, и не проси, - заныл Васенька. - Ну что ты все время звонишь? Чего ты командываешь? Я и так уже раскаиваюсь в содеянном.
Так и сказал, стервец.
– Васенька, я рано или поздно все равно достану этот адрес, ты же понимаешь. Но лучше раньше. И для тебя - тоже. А то я не выполню свое обещание, - вкрадчиво пригрозил я и резко добавил по существу: - Да еще и морду тебе набью. Я перезвоню через десять минут.
Вошел Прохор, поменял пепельницу, поставил рядом горячий кофейник.
– Записывай, - дрожащим голосом отозвался на мое «Слушаю, Сергеев» Васенька. - Но в последний раз. Маклахо-Миклуй, 12, 2, 16.
– Может быть, наоборот? А, Вася?
– Не понял… Ты думаешь, 16, 2, 12? Нет, правильно, как я сказал.
– Миклухо-Маклай скорее всего…
– Какая разница. И не звони мне больше. Пока не получишь свою информацию. Хоп? Или не хоп?
– Очень даже хоп. Еще какой!
Я готов был тут же ехать на Маклая, хотя и понимал, что встретят меня без особого восторга. Если вообще впустят в дом. Что же, я уже начал привыкать к своему новому положению, когда любой гражданин мог захлопнуть передо мной дверь. Хорошо, если при этом я успею убрать нос. Правда, этому я, кажется, научился.
Но сперва надо попробовать поговорить со свидетелями. Не исключено, что кто-то из них вооружит меня данными, полезными в разговоре с Кручиниными.
Посмотрев свои записи, я остановился на персональном пенсионере Кашине И.В. Во-первых, больше шансов застать его дома, и, во-вторых, именно Кашин сообщил номер машины.
Словоохотливая бабуля, видимо жена И.В., с удовольствием сообщила мне, что Ваня гуляет с друзьями в сквере, под окнами. И там его легко найти: он с белой бородой и в профиль похож на Льва Толстого. Правда, я никогда не видел Толстого в профиль, но особо не беспокоился: вряд ли Ванины друзья все как один белобороды. Найду.
– Ты вернешься? - спросил Прохор, закрывая за мной дверь.
– Да, я, пожалуй, действительно у тебя заночую, если ты не против.
– Сказал же, - буркнул Прохор. - Счастливо тебе.
Кашина я узнал сразу: подпирая щеку ладонью, задумчиво положив бороду на шахматную доску, он делал вид, что глубоко думает над своим ходом, хотя на самом деле спал с младенческой беззаботностью. Его партнер, похоже, потому и не торопил Кашина, что тоже подремывал под весенним солнышком.
Я тронул Кашина за плечо. Он всхрапнул и вскинул голову, распахнув жиденькие голубенькие глазки, кашлянул, внимательно рассмотрел мое удостоверение, даже с обратной стороны, и резонно заметил:
– Ну и что?
Предвидя сопротивление, я начал взывать к его чувству долга, заверил в полнейшей конфиденциальности нашей беседы и обещал больше не беспокоить.
– Милок, - прервал меня Кашин в самом патетическом месте. - Ты скажи, чего надо-то?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41