Или это был морок?
– Проверь, – предложил Кагеру.
Новая кожа, темная и шероховатая, туго обтягивала кости его черепа, черты лица восстановились еще не до конца, придавая колдуну пугающее сходство с засушенным трупом. Впрочем, Мисук было сложно смутить такими вещами. Поколебавшись, она придвинулась ближе и осторожно коснулась щеки колдуна.
– Чудеса, – пробормотала она, проводя пальцами по сожженной коже. – Плоть выросла заново! Ты не должен был выжить. Это чьи-то сильные чары…
Вместо ответа Кагеру расстегнул косой ворот рубашки.
– Смотри, – сказал он. – Видишь этот шрам под ключицей? Огненный демон, освободившись благодаря маленькому ублюдку Мотыльку, сначала переломал мне все кости, потом взял железную кочергу и проткнул меня насквозь. Пришпилил к опорному столбу, как стрекозу. Я был тогда еще жив. А потом дом сгорел – до углей сгорел, и я вместе с ним.
– И что было дальше? – деловито спросила Мисук.
– Я проторчал там несколько лет. Достаточно, чтобы пепелище превратилось в зеленый холм, а мой труп – в кучку почерневших костей. Затем демон вернулся…
– …и вернул тебе жизнь. Вернее, дал взаймы. В счет будущих услуг. Так?
– Хм… Хоть ты и новоиспеченная фея, но в мотивах своих сородичей-демонов, вижу, разбираешься неплохо. Конечно, в свое время огненный демон потребует плату. Но, надеюсь, это произойдет нескоро. Пока я немощен и слаб, с меня взять нечего…
– Помнится, там был еще второй… Которого выловили из ручья. Доходяга Сахемоти. Что с ним?
– Понятия не имею. Освободился и ушел.
На самом деле все было далеко не так просто. Кагеру не забыл, что именно второму богу – или демону? – пошла в жертву – или в пищу? – его жизнь. Но говорить об этом Мисук он не собирался.
Мисук покосилась на свитки и футляры с книгами.
– Интересуешься, чем я тут занят?
Кагеру протянул ей первую попавшуюся рукопись. Мисук прочитала начало – и захихикала.
– «Повесть о двух влюбленных соснах»! Развлекаешься сказками?
– Это театральные пьесы, – серьезно ответил мокквисин. – Ты, наверно, и не знаешь, что в старину на островах Кирим существовал древнейший ритуальный театр?
Мисук небрежно бросила рукопись на кучу свитков.
– Мне до театра дела нет. Хватит пустой болтовни, колдун. У меня к тебе пара вопросов.
– Я давно жду, когда ты наконец перейдешь к делу.
Девушка обняла руками колени.
– Скажи, не знаком ли ты с неким… даже и не скажу наверняка, человеком, демоном или призраком… Выглядит он как уроженец Кирима, на вид лет тридцати, синеглазый, одевается в черное, на лбу клеймо императорской тюрьмы…
– Нет, не знаком, – после долгой паузы ответил Кагеру. – Вот удивительный вопрос, не ожидал. Клейменый призрак, надо же… А что он натворил, этот «демон или человек»?
– Он преследует Мотылька, – взглянув ему в глаза, сказала Мисук.
Как ни владел собой Кагеру, а все же при звуке имени Мотылька его перекосило от ненависти.
– Преследует? С какой целью?
– Я еще сама не поняла. То ли он пытается втравить его в неприятности, то ли наоборот, защитить. А может, у него свои цели, с благом или горем Кима никак не связанные. Я, по правде сказать, собиралась спросить тебя. Я сильно подозревала, что этот призрак – один из твоих слуг. Но теперь что-то засомневалась.
– Нет, это не мой слуга. И я не посылал его убить Мотылька по одной простой причине – я собираюсь прикончить его собственноручно.
– Речь вовсе не идет об убийстве, – сказала Мисук, внимательно наблюдая за своим бывшим учителем. – Этот клейменый тип… ты не поверишь, о чем он просил нашего малыша Мотылька. Он допекает его просьбами убить некоего Рея Люпина. Рей – приятель Кима, говорят, весьма одаренный юноша, но решительно ничем не примечательный…
– Рей Люпин? – повторил Кагеру. – Смутно припоминаю. Какой-то купеческий сынок, который решил стать монахом. О нем упоминал тот бедняга-гадальщик, как там его звали…
– Кушиура, которого ты убил, – насмешливо подсказала Мисук. – Сначала, само собой, выведав последние вести о Киме – с какой целью, очевидно. Да, я многое о тебе знаю. Не так уж ты слаб, как прикидываешься. Даже твой волчий демон по-прежнему тебе служит. Предупреждаю, – глаза девушки сузились, – даже не старайся навредить Мотыльку! Я этого не оставлю!
– Конечно, с таким защитником, как ты, не сравнятся все монахи Каменной Иголки. Парню будет, за чьей спиной укрыться, когда у монахов лопнет терпение и они выставят его за ворота, – презрительно ответил Кагеру. – Не пойму, зачем ты возишься с этим несчастным Мотыльком?
Мисук торжествующе улыбнулась и нанесла последний удар:
– Я намереваюсь выйти за него замуж.
Кагеру треснул ладонью по низкому столику. Глиняный светильник подпрыгнул, едва не опрокинувшись, свитки и разрезные книги посыпались во все стороны.
– Зачем тебе Мотылек?! – рявкнул он. – Он просто мальчишка и ничего больше! Если бы я воспитал его, из него, возможно, могло бы получиться что-то путное. А Вольгван Енгон вырастил из него заурядного светского бездельника. Клянусь, такому ничтожеству даже мстить – себя не уважать…
– Да, ты бы мог его выучить, – перебила его Мисук, – только ведь ты предпочел принести его в жертву! Ты бы и меня мог выучить, если бы преодолел свою гнусную натуру. Для тебя любить – значит подчинить, сломить волю, превратить в послушную куклу, и никак иначе. А у Мотылька есть то, чего у тебя со всеми твоими умениями отродясь не бывало – простая человеческая жалость!
Голос Мисук оборвался. Довольно долго колдун и его бывшая ученица сидели молча. Наконец Кагеру сказал мрачно:
– Хорошо. Теперь у меня появилась еще одна причина его убить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19