Радость, счастье, улыбку? Быть может, и способность любить тоже?.. А что даровал? Способность видеть человечество в комплексе? Умение понимать глубинную сущность вещей? Силу?
Что она видит, смотря сейчас на эту мусорную кучу? Грязный шарик, населенный миллионами козявок, обладающих высшей ценностью — душами — и не способных это понять?
Не знаю. И знать не хочу!
Не хотел бы я быть на ее месте. Не хотел… Дьявольщина, я и на своем-то месте быть не хотел.
Но мне легче. Мне все-таки легче… А ей даже жить-то осталось всего два дня. Два страшных, наполненных кошмарами дня. А потом…
Воистину справедлива древняя мудрость: «Чтоб тебя Бог наказал, дав тебе Силу и Совесть».
Совесть у Ирины была и так. А Сила… Силы к нужному времени будет в избытке.
В дверях показался знакомый уже мне любитель шашлыка из домашних питомцев. Криво ухмыльнулся, заметив меня. Задумчиво смерил взглядом стройную фигурку Ирины. Улыбнулся, широко и беззубо.
И прислонившись к дверному косяку, выбросил руку, перекрывая вход.
Вряд ли он действительно пытался меня растравить на драку. Вряд ли. Понимал же — особенно после случая с бандой Жирдяя, — что, дойди дело до кулаков, и я ему накостыляю. Скорее всего, понимал. И потому — просто придуривался. Или шутил в меру своего разумения.
Но сейчас я был не в состоянии терпеть подобные выходки. Сейчас я был зол. По-настоящему зол, как никогда. Я ненавидел всех и каждого: себя, его, весь мир. Даже Господа Бога я ненавидел за то, что он сделал с этой красивой зеленоглазой девушкой.
Я вывернулся из-за спины слепо остановившейся перед любителем шашлыков Ирины. Схватил его за плечо и, разрывая ворот старой потрепанной рубашки, резко рванул в сторону.
Он едва не упал и вдобавок чуть не приложился носом о стену. Выпрямился. И, буркнув что-то нечленораздельное, шагнул ко мне. На этот раз он уже не шутил, на этот раз он действительно хотел драки.
Несколько секунд мы стояли нос к носу, глядя друг другу в глаза.
А потом он отступил. Отступил, потому что понял: начни он сейчас ерепениться: я его убью! За нее убью. За себя убью. Просто убью, чтобы выместить сжигающую меня злость. И к чертям все войны. На этот раз это будет просто убийство. Бессмысленное, немотивированное и жестокое.
Этот мужик был человеком умным. Он отступил.
Глупо. Грешно. Противно. Но все-таки в этом нелепом столкновении была своя польза: спалив все запасы скопившейся во мне злости, я вдруг успокоился. И вроде бы даже ощутил в душе теплые лучи Божественного света. Вот только поселившаяся там же тьма тоже никуда не делась. Собравшись в плотное облако, она медленно клубилась, выбрасывая тонкие тягучие нити.
Никогда прежде я не чувствовал ничего подобного. И не знал даже, отчего все это случилось. Может быть, это пробуждалась моя собственная природа. Или сказывалась близость к человеку, в ближайшем будущем должному стать точкой сосредоточения Сил. Но в какой-то момент я действительно смог заглянуть в свою душу. И увидеть…
Боль. Страх. Непонимание. Недоверие. Восхищение. Ненависть. Равнодушие. Спокойствие. Снова страх. Зависть. Усталость. Радость. И опять страх. Смятение. Лю…
Ерунда! Ничего я там не увидел. Да и вообще, все это мне показалось. Показалось!
Надо же, чего только не привидится. Сначала эти дурацкие сны. Теперь вот какие-то галлюцинации прямо наяву, черт бы их побрал…
Аккуратно держа под руку, я вел Ирину по грязным выщербленным ступеням. Второй этаж. Третий. Пятый. Скрипучие деревянные ступени ведущей на чердак лестницы.
В дневном свете наспех приспособленный под жилище чердак выглядел куда более непрезентабельно, чем в темноте. Грязные стены, какие-то ржавые трубы, припорошенная пылью мебель. Мятые тазы, с очевидной целью стоящие в некоторых местах.
— Иван, — негромко позвал я, оглядываясь. — Ты где.
Никого.
Оставив Ирину стоять у лестницы, я осторожно шагнул вперед, заранее нащупывая в кармане пистолет. Нет, опасности я не чувствовал и связанных со стрельбой неприятностей не ожидал… Но мало ли…
Тем более что это место как-то неосознанно внушало мне тревогу.
— Иван, — вновь позвал я. Оглянулся на спокойно стоящую на прежнем месте Ирину. — Хмырь, ты куда смылся?..
Стоящая под столом полупустая бутылка. Мятая кружка. Кособокая, оплывшая наполовину свеча, пристроенная на подлокотнике кресла. Импровизированная постель, больше похожая на кучу брошенных в угол тряпок.
Тряпки лежали в том же самом положении, в котором я их запомнил. Сегодня ночью Хмырь спать не ложился.
Неужели и в самом деле смылся? Прочувствовал свалившуюся ему возможность, забрал кинжал и удрал?
Хотя эта мысль буквально напрашивалась, почему-то я в нее не верил. Не мог Хмырь сбежать, не такой он человек… Мне, во всяком случае, казалось, что не такой.
Но на душе тем не менее стало тревожно. Непонятно откуда накатило затмевающее рассудок марево. И темная часть моей души отозвалась на его появление всплеском холодной ярости и негодования.
Кинжал. Орудие тьмы, воплощение абсолютного зла, инструмент порабощения человеческих душ. Впервые я взял его в руки всего три дня назад. Лишь однажды я применял его, стараясь без нужды даже не смотреть в его сторону. Он разъедал меня изнутри, испытывал мою волю, искушал всемогуществом. Был ли он мне нужен?
Нет.
Но хотел ли я вновь коснуться его источающей неземной холод рукояти, ощутить в ладони пылающий скрытой силой и ярой ненавистью клинок?
Да.
Да! И будь я проклят за это. Всего три дня, а я уже не мог без него. Я чувствовал себя пустым, наполовину выжатым, неполноценным. Мне не хватало его, не хватало того ощущения скрытой мощи и ледяного самообладания, которое захлестывало меня, едва я касался грубоватой рукояти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112