Я уныло привела себя в порядок. Оделась, накрасилась, причесалась и поехала в город. * * * В мешке не было ничего, кроме кота. Ни ошейника, ни жетона. На одной из деревяшек нашли записку. Я прочитала ее сквозь полиэтилен пакета для улик.В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ ЭТО БУДЕТ НЕ КОТ.– Что теперь? – спросила я Рона Гиллмана, директора лаборатории, высокого привлекательного мужчину с серебряными от седины волосами и неуместной щербинкой между передними зубами.– Мы уже проверили на отпечатки. Ничего ни на записке, ни на поленьях. К тебе подъедет следовательская команда, но ты же знаешь не хуже меня: ничего они не обнаружат. Окно твоей кухни расположено так близко к улице, что преступники скорее всего подожгли мешок и кинули его с тротуара. Мы поищем отпечатки ботинок и опросим соседей, конечно, но в полвторого ночи в твоем районе вряд ли кто-то бодрствовал.– Жалко, что я живу не на бульваре Уилкинсон.– Ты где угодно попадешь в неприятности.Мы много лет работали вместе с Роном. Он знал о серийном убийце, взломавшем мою квартиру в Монреале.– Мы проведем исследование твоей кухни, но, поскольку преступники не заходили внутрь, следов не будет. Надеюсь, ты ничего не трогала.– Нет.Я и близко к кухне не подходила с прошлой ночи. Не могла смотреть на миски Птенчика.– Ты работаешь над чем-то, что могло бы кому-то не понравиться?Я рассказала ему об убийствах в Квебеке и телах с острова Мертри.– Как они добрались до кота?– Может, он убежал, когда Пит пришел его кормить. С ним случается... – Укол в сердце. – Случалось."Не плачь. Не смей плакать".– Или...– Да?– Ну, я не уверена. На прошлой неделе, кажется, кто-то взломал мой кабинет в институте. То есть не совсем взломал. Я могла оставить дверь открытой.– Студент?– Не знаю.Я описала ситуацию.– Ключи от дома лежали в сумочке, но та девушка могла сделать оттиск.– Ты выглядишь разбитой.– Немного. Я в порядке.На мгновение он замолчал. Потом:– Темпе, когда я услышал, что случилось, то подумал на разозлившегося студента. – Он почесал нос. – Но может, это не просто злая выходка. Будь аккуратней. Скажи Питу.– Не хочу. Он посчитает себя обязанным присматривать за мной, а времени у него нет. Никогда не было.Когда мы закончили разговор, я отдала Рону ключи от пристройки, подписала отчет о происшествии и ушла.Хотя машин на дороге почти не встречалось, я ехала до института дольше, чем обычно. Внутренности сжал и не желал отпускать ледяной кулак. * * * Это ощущение не покидало меня весь день. Управляясь с делами, я постоянно видела кота. Котенок Птенчик сидит и сучит передними лапками, как воробышек. Развалился на спине под диваном. Выписывает восьмерки вокруг моих щиколоток. Смотрит на меня в ожидании остатков каши. Печаль, преследовавшая меня последине недели, превратилась в настоящую меланхолию.После работы я пошла в спортивный комплекс и переоделась в спортивный костюм. Я бежала изо всех сил, надеясь, что физическое истощение облегчит душевную боль и расслабит тело.Я стучала кедами по дорожке, а в голове одна мысль сменяла другую. За думами о коте последовали слова Рона Гиллмана. Убийство животного говорило о жестокости, но и о непрофессионализме. Может, действительно несчастный студент? Или смерть Птенчика предваряет настоящую опасность? От кого? Существует ли какая-то связь с нападением в Монреале? Или с расследованием на Мертри? Может, меня затягивает в нечто большее, чем я думала?Я бежала все быстрее, и с каждым шагом тело освобождалось от напряжения. Через шесть километров свалилась на траву. Переводя дыхание, я рассматривала крошечную радугу, переливающуюся в струйках от поливальной машины. Удалось. В голове ни единой мысли.Когда пульс и дыхание пришли в норму, я вернулась в раздевалку, приняла душ и переоделась. Стало чуть лучше, взобралась на холм к зданию Колвард.Облегчение не продлилось долго.На телефоне мигал огонек. Я набрала код и подождала.Черт!Я снова пропустила звонок Катрин. Как и раньше, она не оставила сообщения, только передала, что звонила. Я перемотала запись назад и прослушала снова. Катрин задыхалась, голос напряженный, предложения обрывочные.Я проигрывала сообщение снова и снова, но не могла опознать шум на заднем плане. Голос Катрин звучал приглушенно, будто она разговаривала в очень маленьком помещении. Я представила, как она прикрывает рукой микрофон, шепчет, украдкой оглядываясь.Может, у меня паранойя? Разыгралось воображение после вчерашнего? Или Катрин действительно в опасности?Солнечные лучи падали на стол сквозь жалюзи яркими полосками. Где-то в коридоре хлопнула дверь. В голове медленно обретала форму мысль.Я потянулась к телефону. 22 – Спасибо, что нашел для меня время в такой поздний час. Странно, что ты еще в университете.– Хочешь сказать, антропологи работают больше, чем социологи?– Ни за что, – засмеялась я, усаживаясь в черное пластиковое кресло. – Ред, не поделишься своими знаниями? Не расскажешь о местных культах?– В каком смысле?Ред Скайлер ссутулился за столом. Хотя волосы его уже поседели, борода оставалась красно-коричневой, что объясняло происхождение имени Ред – в переводе с английского "красный".

. Он сощурился и посмотрел на меня сквозь стекла очков в стальной оправе.– Сборища фанатиков. Секты Судного дня. Сатанистские общества.Ред улыбнулся и махнул мне, чтобы я продолжала.– "Семья" Мэнсона. "Харе Кришна". "МУВ". "Народная церковь". "Синанон". Понимаешь? Культы.– Ты используешь слишком широкий термин. То, что ты называешь культом, другие могут посчитать религией. Или семьей. Или политической партией.Я вспомнила Дейзи Жанно. Она тоже возражала против термина, но тут сходство и заканчивалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108