Лицо его было мрачно.
– Их нет, – сказал он, глядя на тело солдата, вокруг которого летали мухи.
– Как вы думаете, может, их увели солдаты? – предположил Доусон.
– Не знаю, – ответил Уайетт с тяжелым вздохом.
– Сожалею, что так все вышло, это из-за меня.
– Ну, это неизвестно. Нас в любом случае могли замести, – сказал Уайетт и вдруг почувствовал, что у него слегка кружится голова. Он сел на стул.
– Знаете что? – сказал Доусон, – озабоченно глядя на Уайетта. – Давайте поедим. Когда мы ели в последний раз? – Он вытянул свои забинтованные руки и сказал извиняющимся тоном. – Я бы сам раздобыл еды, но думаю, что не смогу открыть консервную банку.
– Вы правы. Надо поесть. Я пойду посмотрю, что там можно найти.
Десять минут спустя они жадно набросились на консервированное мясо. Доусону удалось левой рукой захватить ложку и, зажав банку между правой рукой и туловищем, он, несмотря на неудобство и боль, вполне мог действовать сам. Ему страшно не хотелось, чтобы Уайетт кормил его с ложечки, как ребенка.
– Что ж нам теперь делать? – спросил он.
Уайетт, прислушиваясь к артиллерийской стрельбе, покачал головой.
– Не знаю. Жаль, что они не оставили никакой записки.
– А может, оставили.
– В комнатах ничего не было.
Доусон задумался.
– А может, они были не в комнатах? А, допустим, в подвале. Услышали стрельбу, шум, ну и решили спрятаться.
– Здесь нет подвала.
– Ладно, тогда где-нибудь еще. Куда бы вы пошли во время артобстрела? Я знаю в Лондоне одного репортера, он, помнится, говорил, что лучшее место – под лестницей. Давайте посмотрим.
Он неуклюже положил ложку, встал и пошел к лестнице.
– Эй, – позвал он. – Тут что-то приколото на двери.
Уайетт со стуком опустил свою банку и бегом бросился к Доусону. Он оторвал записку от двери и стал читать.
– Костон исчез. Но остальным удалось выехать на машине Росторна. Она направились на восток, подальше от залива. – Он перевел дыхание. – Слава Богу!
– Прекрасно, я рад, что они уехали отсюда, – сказал Доусон. – Ну а мы что будем делать? Попытаемся их догнать?
– Вам, пожалуй, так и надо поступить.
Доусон посмотрел на Уайетта с удивлением.
– Мне? А вы что собираетесь делать?
– Я все время прислушиваюсь к артиллерийским залпам. Мне кажется, Фавель успешно наступает. Я хочу повидаться с ним.
– Вы что, не в своем уме? Вы попадете в самое пекло этой проклятой войны, вас же застрелят. Давайте лучше вместе пробиваться на восток.
– Нет, я остаюсь, – сказал Уайетт упрямо. – Кто-то должен сказать Фавелю об урагане.
– Почему вы думаете, что Фавель станет вас слушать? Вы уверены хотя бы в том, что вам вообще удастся добраться до него? Когда Фавель войдет в город, тут такое начнется!..
– Мне кажется, что Фавель разумный человек, не такой психопат, как Серрюрье. Если мне удастся попасть к нему, он меня выслушает.
Доусон застонал, но взглянув на решительное лицо Уайетта, понял, что переубедить его бесполезно. Он сказал:
– Вы упрямы, как сто ослов, вы прямолинейны и настырны, Уайетт, вы идиот, лишенный здравого смысла. Но если уж вы так настроены, я останусь с вами до тех пор, пока не увижу своими глазами, как вы будете расплачиваться за свое упрямство.
Уайетт с удивлением взглянул на него.
– Это совершенно необязательно, – сказал он тихо.
– Я знаю, но я остаюсь. Может, Костон был прав, тут есть материал для хорошей книги. – Он бросил на Уайетта полусердитый, полуироничный взгляд. – Вы станете ее героем, чего доброго.
– Нет уж, я предпочитаю не иметь отношения к вашим писаниям, – предупредил Уайетт.
– Можете не беспокоиться, мертвый герой мне не нужен.
– А мертвый писатель ничего не напишет. Так что лучше уж вы не ввязывайтесь в это дело.
– Я остаюсь, – повторил Доусон. Он чувствовал себя должником Уайетта и надеялся, что, оставаясь вблизи его, сможет как-нибудь оплатить свой долг.
– Ну, как хотите, – сказал Уайетт равнодушно и направился к двери.
– Подождите. Давайте не бросаться головой в омут. Обсудим, что происходит. Почему вы решили, что Фавелю удалось совершить прорыв?
– Некоторое время назад велся интенсивный артиллерийский огонь. Теперь он прекратился.
– Прекратился? По-моему, все осталось по-прежнему.
– Послушайте внимательно. Пушки бьют на востоке и на западе. В центре – молчат.
Доусон наклонил голову, прислушиваясь.
– Да, вы правы. Значит, вы считаете, что Фавель пробился к центру?
– Вполне вероятно.
Доусон сел.
– Тогда все, что нам нужно делать – это сидеть и ждать. Фавель сам придет к нам.
– Может, вы правы. – Он посмотрел сквозь окно с выбитым стеклом. – Улицы сейчас пустынны. Ни души.
– Эти люди все-таки соображают, – сказал Доусон. – Никто не хочет встретиться с наступающими войсками, паже если это войска Фавеля. Он сам, может быть, и разумный человек, как вы говорите, но люди с винтовками и автоматами, как правило, не рассуждают. Так что разумнее будет, если мы переждем здесь и посмотрим, как будут развиваться события дальше.
Уайетт начал ходить взад-вперед по фойе, и Доусон видел, что в нем нарастает раздражение.
– У вас есть сигареты? – спросил Доусон неожиданно. – У меня забрали полицейские.
– У меня тоже, – сказал Уайетт, прекращая свое бесконечное хождение. – Надо посмотреть в баре.
Он отправился в бар, нашел там пачку сигарет, сунул одну Доусону в рот и зажег ее. Доусон глубоко затянулся, затем сказал:
– Когда ожидается этот ваш ураган?
– Может, завтра, может, послезавтра. У меня сейчас нет о нем никаких сведений.
– Ну, и чего вы волнуетесь? Фавель идет к нам, ваша девушка в безопасности. – Доусон прищурил глаза, увидев, как Уайетт резко дернул головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86