чуть повыше. Она надежно прикрывала от наблюдения примерно три четверти заброшенного села. С нашего места можно было рассмотреть лишь верхнюю часть Чекурдаха – с десяток домишек, прилепившихся к горному склону у самой горловины ущелья.
– Тьфу, еб! – досадливо ругнулся я. – Вот еще не было печали! Н-н-н-да… Пошли, орлята, на ту сопку – оттуда будем наблюдать, – бросил я своим разведчикам и начал спускаться по обратному склону.
– Бо велел здесь находиться, – сообщил мне вдогон кто-то из бойцов. Я обернулся. Никто из троицы даже не сымитировал попытку двинуться вслед за мной.
– Не понял! – Я угрожающе сдвинул брови. – Вы че, орлята, от рук офуели? Я сказал – вперед!
– Бо велел здесь находиться, – упрямо повторил веснушчатый рыжий крепыш. – Велел наблюдать. Отлучаться никуда не велел.
Что ты заладил: «велел» да «велел»! – раздраженно буркнул я. – И потом – что это за Бо?! Командир роты тебе что – братишка, что ли? Для тебя он капитан Болдырев, салага!
– Бо велел на операциях называть его «Бо», – настырно заявил рыжий. – И вообще ко всем обращаться по кличкам, когда на операциях. Гусь, Ведро, подтвердите!
Товарищи рыжего синхронно кивнули.
– Может, вы просто еще не в курсе, товарищ лейтенант? – ехидно поинтересовался рыжий и замолк.
Я досадливо прикусил губу. Три пары прищуренных глаз с нескрываемым недоброжелательством смотрели на меня сверху. Вот так попал! Угу, угу… Ну и чего теперь делать? Возмущаться – глупо. Ротный действительно дал команду находиться на этой сопке. Дотошно объяснять, что для выполнения задачи иной раз необходимо творчески подходить к командам начальства, – «потерять лицо». Сам ведь начальство. И потом – здорово задело самолюбие вот это «товарищ лейтенант». Дать бы гаду рыжему промеж глаз, да нельзя – прав он… Насчет распоряжения ротного по поводу кличек я был в курсе. За то время, что я валял дурака на Большой земле, мои соратники здесь успели вырасти в боевое братство со своим специфическим укладом и духом корпоративного неприятия посторонних. Успели обзавестись боевыми кличками – все до последнего солдата. Я напрасно надеялся, что, побывав в первом рейде, уравнялся с ними. Это не так. Для них я по-прежнему «товарищ лейтенант» – посторонний я. Правда, офицеры роты насмешливо обзывают меня Профессором – за мои велеречивые измышления по различным поводам. Значит, если эта кличка закрепится, вскоре в рейдах меня будут звать Про: в боевой обстановке все длинные слова максимально сокращают, чтобы экономить время на их произношении, – так диктуют законы войны. Но мне еще предстоит заработать свою боевую кличку. Пока не сподобился. Очень, очень обидно!
– Ну и хрен с вами, шланги, – с безразличным видом бросил я, подавляя клокочущее в груди негодование, – обойдусь как-нибудь и так. Я пошел. – Помахав троице ручкой, двинулся вниз по склону сопки.
– Бо велел сидеть здесь, – неуверенно пробормотал мне вслед рыжий, – всем велел!
Вот и сидите, раз велел, – огрызнулся я. – Может, чего-нибудь высидите. А мне надо организовать наблюдение.
– Нельзя одному! – отчаянно зазвенел голос рыжего. – Без прикрытия нельзя, товарищ лейтенант! Ротный жопу на куски…
– Да пошел ты! – заглушил я рыжего. – Тоже мне, наставник нашелся! Заткнись себе в тряпочку и сиди где велели. Тьфу! «Велел», «велел»! – Махнув рукой в знак презрения к рыжему, я наддал во все лопатки и вскоре был вне речевого контакта с троицей.
Перевалив через вершину сопки, я выбрал дерево потолще, спрятался за ним и начал себя успокаивать, одновременно наблюдая за местностью. Получалось даже хуже, нежели я предполагал. Помимо всего прочего, ротный втихаря приказал троице присматривать за мной. Иначе чем объяснить последнее отчаянное восклицание рыжего? Ай-я-яй, как нехорошо! Да что ж он – вообще за офицера меня не считает? Меня, такого крутого и навороченного, отличника-краснодипломника, стрелка-снайпера и рукопашника от винта! Ну, погоди, ротный! Я тебе докажу. Ты будешь об этом горько сожалеть – о своем недоверии. Ха! Без прикрытия нельзя…
Немного успокоившись, я принялся вникать в обстановку. С этой позиции Чекурдах просматривался не полностью – мешали небольшие холмы справа от распадка. Но по крайней мере две трети села я мог видеть как на ладони.
Понапрягав зрение с минуту, я обнаружил две интересные вещи. Во-первых, в селе кто-то был. Из нескольких дворов, расположенных в нижней части, струились тонкие голубоватые дымки. Во-вторых, то место, где я находился, по всем параметрам годилось для универсального поста сторожевого охранения. Отсюда прекрасно просматривался распадок, выходивший к селу, и почти три четверти подступов к ущелью. Будь я командиром гоблинов, обязательно поставил бы сюда сторожевой пост на три сектора. Плюс наблюдателя на пару десятков метров выше села по горному склону. Тогда к ущелью ни одна букашка не проползет незамеченно – не то что рота спецов.
– Хорошо, что гоблины – не профессиональные вояки, а бандиты, – глубокомысленно заметил я вслух. – А то, понимаешь, понавтыкали бы постов где… – Договорить не получилось. Я замер как вкопанный с разинутым ртом. Автомат вдруг стремительно выскочил у меня из рук и взвился ввысь, вдоль дубового ствола…
Ну вот, я приехал. Заруливаю в огромный двор, обнесенный трехметровым каменным забором. На заднем плане двора прилепился небольшой каменный же домик –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22