– Стимулирует любовные игрища и забавы. У меня, во всяком случае.– А что-нибудь полегче есть? Не такое концептуальное?– Есть Брамс, Равель и болгарские духовные песнопения.Марик вздохнул:– Давай болгарские…Под болгарок я села в кресло на противоположной стороне комнаты и уставилась на Марика. Он явно начал беспокоиться.– Ты придешь ко мне?– Приду-приду…– А то странно получается: я в кровати голый, ты в кресле – одетая… По-моему, мы не неравных.– Наоборот. Именно сейчас мы на равных.– Ты меня интригуешь.Я подошла к кровати, села на пол и обняла Марика. И впервые поняла, что ненавижу себя за эту циничную проницательную отстраненность. Ну что тебе стоит закрыть глаза и хотя бы на секунду подумать, что этот мальчик пришел только для того, чтобы переспать с тобой – именно с тобой! – что ему нравится эта твоя дурацкая ирония в ответах на вопросы, эта твоя дурацкая джинсовая рубаха, этот твой дурацкий “Полет валькирий”."Давай, не бойся! Один раз, всего лишь один”, – искушала я себя."А падать-то будет больно. О и как больно будет падать!” – говорила я себе."Какая разница, главное – ты проснешься не одна, а во сне он может обнять тебя…""Все может быть. Вот только назовет он тебя совсем другим именем…"Я боролась с собой и тянула время.– Ты меня интригуешь, – снова повторил Марик, так и не дождавшись ответа.– А ты – меня. Зачем ты все-таки пришел?Он поцеловал меня:– За этим.Теперь поцелуй получился если не страстным, то вполне правдоподобным, и я почти сдалась.– Хорошо. Только не будем торопиться.– Не будем, – легко согласился он. Говорить больше было не о чем, и мы лениво целовались. Пока не раздался требовательный звонок в дверь.– Ты кого-то ждешь? – спросил Марик.– Да. И ты очень удивишься, – весело ответила я. Все становилось на свои места. Я пошла открывать. На пороге стояла Венька.– Что случилось? – спросила она трусливо-независимым тоном.– А где второй?– Внизу на лавочке сидит.– Трогательное единение. Кстати, почему ты прислала именно Марика? Могла бы проконсультироваться со мной – ненавязчиво… Узбек мне нравится больше.– Извини, я не знала. – Никаких следов раскаяния. “Далеко пойдешь, девочка, Москва и создана для таких, как ты”.– Не знала и приняла волевое решение прислать этого рохлю? В следующий раз пусть читает Карнеги – “Как добиваться успеха и приобретать друзей”.– Не волевое решение, – нагло сказала Венька, – спички тянули. Марик вытащил длинную.Я ударила ее по лицу, удар получился смазанным и неубедительным. Как всегда. Тренироваться надо.– Забирай его, и пошли вон из моего дома. К чертовой матери!И тогда произошла удивительная вещь – она вдруг громко рассмеялась, запрокинув голову. Она смеялась до изнеможения, а потом села на пол и посмотрела на меня – снизу вверх:– Значит, с соблазнением тухляк?– Именно. Радует только то, что он тебе не изменил. Я подошла к двери комнаты и чуть приоткрыла ее:– Марик! С вещами на выход, дорогуша! За тобой приехали…Венька все еще сидела на полу и все еще смотрела на меня – снизу вверх.– Стало быть, с Фариком лыка уже не в строку?– Не в строку. Никогда бы не подумала, что Ташкент – это кузница таких сучек…В прихожей, с видом побитой собаки, появился одетый и аккуратно причесанный Марик. Он нерешительно остановился рядом с Венькой. На меня он даже не смотрел.– Попрощайся с тетей, – повелительно сказала она.– Извини, – выдавил из себя Марик.– Бог простит, – только и сказала я, хотя больше всего мне хотелось врезать ему по морде. – Кстати, по ходу пьесы можешь прихватить с собой и свою Мессалину.– Кого это? – удивился не очень образованный Марик.– Меня, – пояснила Венька.– Ага. Свою сучку-подружку, – подтвердила я. Марик в растерянности стоял между мной и Венькой.– Иди. Я сейчас.Послушный Марик притворил за собой входную дверь. Мы остались одни.– Ну? – спросила я.– Можно я останусь?– Что?!– Ты мне ужасно нравишься, – Венька обезоруживающе улыбнулась. – Можно я останусь?– Думаю, тебе вполне хватит твоих мужиков…– Ты не понимаешь… Они – это я. А я здесь – совсем одна… Я согласна, глупо как-то получилось…– Глупо?! На что вообще ты рассчитывала?– Я же говорила тебе… Мы бы могли работать вместе… Ты ведь совсем не знаешь меня…– Уже знаю. Уходи…Она осталась.И в четыре утра, измотанная легким кухонным трепом, покоренная сногсшибательными перспективами, кажущимися вполне реальными в час Быка, – я не устояла, я согласилась."Вот паинька, профессионалы не должны кобениться, профессионалы должны соглашаться”. * * * …Сразу же оказались востребованными полузабытые, уже ненужные мне телефоны; к ним добавились другие, добытые Венькой и тоже жизненно необходимые. За два месяца она, как ни странно, получила несколько заявок на рекламу, пропихнула три синопсиса на конкурс журнала “Киносценарии”. Мы выиграли, огребли чисто символическую премию и расплывчатое обещание запуска на “Мосфильме”.Фарик устроился репортером криминальной хроники в газету к своему двоюродному брату, осевшему в Москве после ферганской резни.Марик же, с его безмятежным лбом, влип в какую-то сомнительную полукриминальную контору, обзавелся джипом и подарил Веньке роскошную штатовскую визитницу.Визитница оказалась не последним делом – по вечерам Венька заседала в Доме кино и мастерски снимала охочих до приключений малопрактикующих кинематографистов. Нюх у Веньки был собачий, она сразу же определяла перспективы людей, отсеивая праздношатающихся, не связанных с кино и телевидением мужичков.Она уже знала киношные и телевизионные кланы, легко ориентировалась в расплодившихся, как кролики, рекламных агентствах и так же легко получала там заказы на ролики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24