Короче, план получается отличный.
И надо бы претворить его в жизнь, пока король благоволит к нему.
Хранитель печати встал. Если королева Джейн подарит королю еще одну дочь, неизвестно, как это отразится на настроении Генриха. Но время, как говорится, покажет.
Кромвель позвал своего камердинера, чтобы тот помог ему раздеться и лечь в постель.
Хью провел всю ночь в зале, время, от времени подбрасывая поленья в огонь. Джек вернулся только к утру и доложил о полном провале. Он поговорил со слугами, но никто не знал человека, подходившего под описание. Он простоял у ворот до тех пор, пока привратник не закрыл их, и так ничего и не увидел.
– На ночь я оставил у ворот Уилла Мелфри. На тот случай, если этот мужчина решит уйти на рассвете. Если и здесь ничего не получится, я наведу кое-какие справки, милорд.
– Уверен, он незаметно проскочил в толпе гостей. Не понимаю, зачем ему оставаться в Остин-Фрайарз на ночь. – Хью встал и потянулся. – Оставим это, Джек. Как бы то ни было, спасибо. Сожалею, что не дал тебе отдохнуть.
– Я счастлив, служить вам, сэр.
Джек отдал честь и пошел к черному ходу, но у двери остановился. Если лорд Хью считает дело закрытым, тогда Уиллу Мелфри нет смысла наблюдать за воротами особняка хранителя печати. Хотя ночное дежурство ему не повредит, с усмешкой подумал Джек. Пусть это будет наказанием Уиллу за то, что он на прошлой неделе всю ночь провел в борделе на набережной, когда должен был находиться на дежурстве. Да и Уилл знает, что сегодня он отрабатывает свой прогул. Так что пусть думает, что делает нужное дело. И Джек с легким сердцем пошел спать.
После ухода Джека Хью еще несколько минут стоял в зале, пытаясь понять, почему у него нет желания идти к Джиневре. Его мучили подозрения, и он, как ни старался, не мог избавиться от них. Казалось, червь сомнения грызет его мозг. Однако все его подозрения выглядели абсурдными. Ведь в Лондоне Джиневра ни с кем не знакома. Как она смогла бы за столь короткий срок найти исполнителей своего дьявольского плана?
Но можно использовать для такой работы Грина и даже Краудера. Хью уже успел узнать, насколько они изобретательны. И преданы своей госпоже. Боясь навредить ей, они усердно скрывали от него подробности смерти Стивена Мэллори. И помогали ей строить планы побега в Колдон. Вряд ли они испытывают большую любовь к новому мужу своей госпожи. Наверняка условия брачного договора возмутили их до глубины души. А магистр Говард и не скрывал своего негодования.
«Нет, это полный абсурд».
Однако она предупреждала его. Говорила, чтобы он не успокаивался и не думал, будто победил в сражении за брачный договор.
«Нет, это полный абсурд».
И, тем не менее, она увеличила свое состояние за счет предыдущих мужей. Причем без колебаний.
Господи! Эти мысли сведут его с ума!
Хью поднялся в комнату Робина, зажег одну из свечей и подошел к кровати. Мальчика бил кашель, жар заметно усилился. Когда Хью наклонился над ним, он открыл глаза.
– Пить, – пробормотал он. – Хочу пить.
Хью налил в чашку воды из кувшина на умывальнике и поднес ее к губам сына. Мальчик стал жадно пить. Вдруг у него опять начался кашель, да такой сильный, что он не мог вдохнуть. Его худенькое тело билось в конвульсиях.
– Голова, – простонал Робин. – Еще хуже, чем утром. Неужели похмелье тянется так долго?
– Это не похмелье, сынок, – ласково проговорил Хью и протер его лицо влажной салфеткой. – У тебя лихорадка. Утром я пошлю за лекарем.
– Но у леди Джиневры есть лекарства. – Робин откинулся на подушку и закрыл глаза. – Ненавижу, когда пускают кровь. Уж лучше пить ее отвары.
– Леди Джиневра не врач, – возразил Хью и, не обращая внимания на слабое сопротивление Робина, плотно укрыл его одеялом. – Тебе надо пропотеть. Не раскрывайся.
Робин сдался и, повернувшись на бок, свернулся калачиком. Хью постоял над ним, а затем задул свечу и пошел в спальню.
Джинавра не спала, но внутренний голос подсказал ей, что нужно притвориться спящей. Хью ясно дал понять, что не желает разговаривать и обсуждать с ней случившееся. Поэтому она лежала, размеренно дыша, и прислушивалась к знакомым шагам мужа, который ходил по комнате, освещенный слабым светом лампы. Наконец он погасил лампу и лег. Джиневра почувствовала, как под ним прогнулся матрац.
Она ждала, что он обнимет ее, придвинется поближе, но он не шевелился. Даже через разделявшее их расстояние она ощущала, как он напряжен. Ей очень хотелось заговорить, разрушить эту гнетущую тишину. Однако она сдерживала себя. Он воздвиг между ними барьер, такой же высокий и прочный, как тот, который она установила после ночи в палатке во время путешествия в Лондон. Тогда она сделала это от отчаяния, зная, что только так сможет остаться сильной, чтобы бороться с ним.
Так что же с ним произошло? Перед приемом у хранителя печати между ними царили любовь и согласие. Так почему же он отдалился от нее? Неужели ему понадобилось бороться с ней? Но зачем?
Почему-то Джиневре было очень страшно спросить его об этом.
Глава 25
Ежась от холода, Уилл Мелфри поглубже надвинул капюшон и стал похож на улитку, выглядывающую из раковины. Он на чем свет стоит ругал Джека Стедмена, заставившего его бодрствовать всю ночь, в то время как сам лейтенант нежился в теплой постели и радовался, что нашел хорошее наказание за преступление. А это вовсе не преступление. Ведь Уилл тогда нашел себе замену. Просто он забыл предупредить об этом Джека.
Уилл поглубже засунул руки в карманы плаща. При дыхании из его рта вырывался парок, хорошо видный в темноте. Естественно, он допустил промах. Хозяина Джека Стедмена, Хью де Боукера, сердить нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118