Прислушиваясь лишь к своему сердцу влюбленной женщины, она хотела броситься на арену, побежать на помощь тому, кто был ей так дорог, заслонить его своим телом, разделить с ним его участь, какой бы она ни была.
Но все те, кто находился поблизости от нее, включая и двоих солдат, стоявших на посту, были здесь с единственной целью – стеречь ее.
Все они, – а ради такого случая отряд усилили новыми бойцами, – являлись приспешниками Центуриона. Им четко объяснили, что им следует делать, и они поступали так, как велели им их начальники.
Жиральда не смогла сделать ни единого шага. Сначала оба солдата бросились ей наперерез и преградили дорогу, а потом все тот же любезный кавалер схватил девушку своей мощной рукой за запястье и без труда остановил ее. В то же самое время, желая объяснить свой грубый жест, кавалер произнес голосом, которому он попытался придать учтивость:
– Не двигайтесь, прошу вас. Вы только понапрасну себя погубите.
– Оставьте меня! – закричала Жиральда, отбиваясь.
Внезапно ее осенило, и она принялась кричать изо всех сил:
– Ко мне! Тут хотят надругаться над Жиральдой, невестой Тореро!..
Этот крик никак не устраивал негодяев, получивших задание похитить девушку. Весьма велика была вероятность того, что Жиральда, выкрикнув свое имя, популярное не менее, чем имя самого Тореро, и назвавшись в подобных обстоятельствах его невестой, способна была поднять толпу на бунт против людей Центуриона, благо те в глазах простонародья ореолом святости явно не обладали. Галантный кавалер – он был у Центуриона сержантом и, соответственно, командовал в его отсутствие – мгновенно оценил размеры опасности. Его, в свою очередь, тоже осенило: он тотчас отпустил Жиральду и, жеманничая (сам себе он казался неотразимым), произнес:
– Ах, как я далек от мысли учинить насилие над несравненной Жиральдой, жемчужиной Андалузии! Я дворянин, меня зовут дон Гаспар Барригон, и это такая же правда, как и то, что, побежав туда, вы обречете себя на гибель столь же верную, сколь и бесполезную. Посмотрите-ка сами, сеньорита. Поднимитесь на этот табурет. Вы видите, как сторонники Тореро похищают его прямо под носом у солдат, которым поручено его арестовать? Вы видите, как офицер от отчаяния выдирает себе усы?
– Спасен! – воскликнула Жиральда, машинально последовавшая совету дона Гаспара Барригона (раз уж негодяй назвался таким именем).
И, проворно спрыгнув на землю, она добавила:
– Мне нужно быть рядом с ним.
– Идемте, сеньорита, – поспешно сказал Барригон, – без меня вам никогда не пройти сквозь эту толпу. И поверьте мне, мы не можем терять ни секунды. Через мгновение на это место обрушится ураган пуль, и, могу вас заверить, здесь станет жарко.
Жиральда нетерпеливо отмахнулась от докучливого собеседника. Но, увидев, что ей и впрямь не пробиться сквозь строй окружавших ее невозмутимых людей, которые ни за что не желали двигаться с места, она опять махнула рукой, на сей раз с горьким разочарованием.
– Следуйте же за мной, сеньорита, – настаивал дон Гаспар. – Клянусь вам, вы не должны меня бояться. Я пламенный почитатель Тореро и счастлив оказать помощь той, кого он любит.
Говоря это, он казался совершенно искренним; одновременно он раздавал тумаки своим людям, и те торопливо освобождали дорогу. И красавица не стала больше раздумывать. Она последовала за доном Гаспаром, надеясь вскоре увидеть своего жениха.
Через несколько минут она уже выбралась из толпы и оказалась на одной из улиц, прилегающих к площади. Даже не подумав поблагодарить того, кто расчистил ей путь (его отталкивающий вид был ей не очень-то по душе), она собралась бежать дальше.
И тут она увидела, что ее окружают примерно два десятка вооруженных людей, которые вовсе не собираются пропускать ее, а, напротив, сжимают кольцо вокруг нее все теснее. Она захотела закричать, позвать на помощь, но ее голос был заглушён грохотом аркебузного залпа – он грянул, словно гром, именно в этот момент.
Прежде чем она успела опомниться, ее схватили, приподняли и перебросили через холку лошади. Там ее грубо сгребли две мощные руки, и всадник насмешливым голосом прошептал ей в самое ухо:
– Сопротивление бесполезно, моя милая голубка. На сей раз я держу тебя крепко, и тебе больше не вырваться.
Жиральда подняла глаза – в них читалось отчаяние, которое, казалось, разжалобило бы и камень; она вгляделась в того, кто так грубо и издевательски говорил с ней, и узнала Центуриона. Она почувствовала, что погибла, тем более что вокруг она видела тех самых кавалеров с повадками наемных убийц, что так галантно вытолкнули ее в первые ряды толпы; приведя ее сюда и отдав в руки дона Христофора, эти негодяи, громко смеясь и отпуская грязные шуточки по ее адресу, садились на лошадей, давно застоявшихся тут в ожидании них.
Итак, она оказалась в ловушке, куда ее заманили их с Тореро общие враги; весь ужас ее положения предстал перед ней, и она задалась вопросом, – увы, слишком поздно! – как же могла она быть до такой степени слепой и ничего не заподозрить при виде этих мерзавцев, от которых на целую милю разило преступлением?
Правда, тогда она вся отдалась радости, следя за триумфом своего горячо любимого Сезара, и ей даже в голову не приходило смотреть на окружающих; одному Богу было ведомо, как она жалела об этом сейчас!
И тогда, подобно бедной раненой птичке, которая складывает крылышки и, дрожа, замирает, крепко и грубо сжатая пальцами птицелова, Жиральда, трепеща от отвращения и ужаса, закрыла глаза и лишилась чувств.
Увидев, что она бледна и неподвижна, Центурион все понял, и, глядя на ее безжизненное тело, на ее повисшие, словно плети, руки, он усмехнулся цинично и удовлетворенно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133