.. Теперь все кончено! Карл меня больше не любит…
В голосе ее звучала бесконечная грустная нежность.
– Мадам, – произнес Капестан с почтительным поклоном, – вы, должно быть, перенесли такие муки, что всякое утешение будет напрасным, но все же…
– Тише! – прервала его Виолетта.
– Молю вас, мадам… – снова заговорил шевалье.
– Ведь это карлик? – не обращая внимания на слова юноши прошептала женщина. – Колдун из Орлеана… Ведь это он открывает окно?
Она стала напряженно прислушиваться, а затем воскликнула:
– Нет, нет, доченька! Они не посмеют! О! Вот они поднимаются! Ко мне, Карл! Нашу дочь убивают! Нашу девочку!
– Мадам, заклинаю вас… – пытался успокоить женщину Капестан. – Ничего не бойтесь…
Но белая дама, испустив жалобный вопль, подобный тому, что шевалье слышал у своего окна, бросилась бежать. Капестан нагнал ее внизу, но тут же замер, словно пригвожденный к полу, ибо она вновь залилась странным, жутким смехом.
Внезапно Виолетта обернулась и, нахмурив брови, произнесла хриплым голосом:

– Что вы здесь делаете? Никто не имеет права входить сюда.
– Но вы же ранены… – пролепетал молодой человек. – Позвольте мне…
– Дайте слово, что не пойдете за мной! – строго проговорила женщина. – Что не приблизитесь больше к этому дому, если только я сама вас не позову!
– Мадам, ради вас же… – простонал потрясенный шевалье.
– Дайте слово! – приказала белая дама. – Вы человек чести? Ваше слово, я жду!
Юноша вздохнул и произнес с глубоким поклоном:
– Что ж, я клянусь исполнить вашу просьбу!..Кто бы вы ни были…невзирая на вашу рану, невзирая на все, я не могу допустить, чтобы дама напрасно взывала к чести шевалье де Капестана!
– Очень хорошо! – величественно промолвила Виолетта. – Я позову вас, когда вы мне понадобитесь.
С этими словами белая дама начала медленно подниматься по лестнице, и вскоре ее фигура растворилась в сумраке коридора. Капестан в полном смятении выскочил из дома и, подбежав к постоялому двору «Сорока-воровка», принялся из всех сил колотить в дверь.

К великому удивлению шевалье, ему открыли почти сразу. Но его ожидал еще больший сюрприз: в дворянине, отпершем дверь, он узнал маркиза де Сен-Мара, с которым поссорился несколько часов назад. Капестан инстинктивно надвинул шляпу на глаза…
Перед ним действительно стоял маркиз де Сен-Мар, до смешного похожий на него самого. Капестан кутался в фиолетовый плащ – и у Сен-Мара был точно такой же! Шевалье облачился в таинственном замке в колет и штаны стального цвета – и Сен-Мар был одет в тот же костюм! На голове у шевалье была серая шляпа с красным султаном – точь-в-точь как у Сен-Мара!
– Вы сильно запоздали! – сказал молодой маркиз. – Наконец-то! Дорогу вы знаете, не так ли? Собрание началось уже час назад. Кстати, сударь, на вашей шпаге, разумеется, есть отметина?
– Дьявольщина! – прошипел Капестан. Действуя наугад, он выставил из-под плаща шпагу. Бросив быстрый взгляд на эфес, Сен-Мар произнес:
– Очень хорошо! Идите быстрее.
Капестан зашагал по указанному ему коридору, в конце которого виднелась дверь. Открыв ее, шевалье оказался в пустой комнате. Но из-за следующей двери до него донесся шум голосов. Подойдя поближе, он остановился.
– Подсматривать в замочную скважину? – прошептал юноша. – Фи! А если войти, убьют. Вернуться назад? Расспросов не оберешься! А-а, была не была! Вперед!
И шевалье распахнул дверь… В комнате, в которую он попал, находилось около двадцати человек. Все были одеты совершенно одинаково: колеты и штаны стального цвета, фиолетовые плащи, серые шляпы с красными султанами. Возглавляли собрание трое дворян, сидевших на возвышении.
Когда шевалье вошел, все головы повернулись к нему, затем присутствующие вновь обратились в слух, ибо один из вожаков держал патетическую речь.
Капестан заметил, что большинство людей в комнате было в масках. Никто не удивился приходу шевалье и не спросил, как его зовут. Из этого юноша заключил, что участники собрания не были знакомы друг с другом – и, следовательно, костюма, а также таинственной метки на шпаге было вполне достаточно для того, чтобы попасть на это сборище. Поклонившись, Капестан сел. Как раз в этот момент человек на возвышении закончил свою речь, которую шевалье не слышал. Зато он прекрасно услышал, как его соседи, исступленно аплодируя, закричали во все горло:
– Да здравствует граф Овернский, герцог Ангулемский! Да здравствует Карл X!
– Карл X? – пробормотал юноша. – А как же наш государь Людовик XIII? Насколько мне известно, он еще жив…
Карл Ангулемский лучился счастьем. Кожа его отличалась той нездоровой белизной, что возникает после долгих лет, проведенных в заключении; и в самом деле, внебрачный сын Карла IX всего лишь год назад бежал из Бастилии, куда его заточил Генрих IV, дабы избавиться от бесконечных интриг и заговоров докучного родственника.
Двое других мужчин на возвышении улыбались весьма натянутыми улыбками. Сидевший справа, поднявшись, провозгласил:
– Я, принц де Жуанвиль, герцог де Гиз, клянусь, что готов, невзирая на неоспоримые права на трон, завоеванные моим отцом Генрихом Меченым для Лотарингского дома, представителем коего я являюсь, подчиниться решению собравшихся здесь дворян. Вместе с ними я говорю: да здравствует Карл X!
– Герцог де Гиз! – прошептал потрясенный Капестан.
Затем поднялся тот, что сидел слева от графа Овернского. Кусая губы от зависти, он произнес:
– Я, Генрих Бурбонский, принц Конде, хотя и принадлежу к королевскому роду, хотя и ношу на своем гербе три лилии, но готов согласиться со сделанным здесь выбором и приветствовать герцога Ангулемского в качестве нашего законного государя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124