Генерал Луков, наблюдавший из окна караульной за кавалькадой саней-приз
раков, одернул мундир. Ему вдруг стало нестерпимо жарко. Он сел за письмен
ный стол и записал в дневнике:
«Девятого декабря Ц день любви, непостижимой и чудесной. Господи, сколь
ко ж сил может быть сокрыто в одной лишь женщине…»
Они добрались до ближайшей почтовой станции, старенького деревянного д
омика с большими конюшнями, крытой верандой, большой комнатой для проезж
их и несколькими фонарями, раскачивающимися на ветру. На землю было не ст
упить, снег был превращен в кашу копытами лошадей и полозьями возков. Зде
сь следовало побыстрее дать отдых лошадям, чтобы как можно больше верст
затем отделяло их от Петербурга.
А вот дальше можно будет и помедленнее ехать. На бескрайних просторах, чт
о раскинутся впереди, где до конечной цели не версты, а месяцы обозначены,
никто уж не спросит: «Кто эти каторжники? Что, и князь Трубецкой меж ними? И
Волконский? И Муравьев? И бабы, что ль, тоже с ними?».
Кто ж из бурятов, тунгусов, эвенков и киргизов знает какого-то там Трубецк
ого? Для них он был таким же арестанцем, как и все остальные. Мертвые души
Ц и ничего уж более.
Станционный смотритель, толстый старик с бакенбардами и покрасневшими
от недосыпанья глазами сновал по двору. И лишь шлепнул рукой по лысой гол
ове, когда увидел новоприбывшие сани, и воскликнул в отчаянии:
Ц Нету у меня лошадей! Ваши сиятельства, всех свежих лошадей забрали. А д
ругим до утра покой надобен. Утром в семь свежих коняшек взамен ваших кля
ч дам!
И только тут смотритель заметил, что из саней выбираются женщины, одни то
лько женщины. Его рот приоткрылся от удивления, бедняга никак не мог поня
ть, что ж такое творится, а потому ухватил Мирона за рукав.
Ц Наши лошади так же свежи, как весенний ветер! Ц с угрозой в голосе отоз
вался Мирон. Ц А ты… и не вздумай даже лгать, старик! Где этап?
Ц Уже далеко. Я же и говорю! Сменили лошадей, да так быстро, словно по волше
бству. Пятьдесят два казака Ц да это ж пятьдесят два черта живьем! Да не т
рясите вы меня, старый смотритель и без того что собака побитая.
В доме разместились на постой. Пахло потом, щами и промокшей под снегом од
еждой. Ниночка и княгиня Трубецкая перелистывали записи станционного с
мотрителя, куда всякий почтмейстер должен заносить имена проезжавших и
маршрут их пути следования.
Ц Ага, Ц наконец, произнесла Трубецкая и ткнула пальчиком в последнюю з
апись. Ц Николай Борисович Лобанов командует этим этапом. Я знаю его. Оче
нь вежливый офицер. Ц Она положила книгу записей на конторку смотрител
я, отвернулась к окну, и внезапно в большой зале воцарилась гнетущая тиши
на. Женщины затаили дыхание.
Ц Лобанов все очень обстоятельно расписал. Имена этапируемых, ясное де
ло, в книгу заносить не стал. Но теперь мы знаем, как они поедут. Ярославль
Ц Вятка Ц Пермь Ц Тобольск Ц Томск Ц Красноярск Ц Иркутск Ц Чита…

Трубецкая поежилась, зябко укуталась в меха. Ей стало холодно, очень холо
дно в жарко натопленной комнате у открытой раскаленной печки.
Ц Конец света… Ц раздался в тишине чей-то тихий, дрожащий голосок.
Трубецкая кивнула.
Ц Да, за Читой начинается Ничто. Чтоб туда добраться, год не иначе понадо
бится, а то и более. Многие могут и не выдержать. Если кто захочет сейчас по
вернуть, пусть поторопится… Я еду дальше… Сударь, Ц обернулась она к смо
трителю. Ц Ставьте самовар, а лошадям распорядитесь задать овес.
Через несколько часов сани вновь выбрались в снежную бурю. Они ехали в бе
сконечность, что ждала их.
К полудню они добрались до следующего почтового яма, утонувшего в снегу.
И здесь в записях станционного смотрителя обнаружилась отметка: «Полко
вник Лобанов Ц особый курьер его императорского величества. Цель путеш
ествия Ц Чита».
До самого вечера женщины отдыхали. Лошадей отвели на конюшню, растерли с
оломой, задали овса, добавив пива, дали пить.
Ц Нам не надобно менять лошадей, Ц сказал Мирон Федорович, когда смотри
тель посетовал, что где ж ему разыскать для такого количества саней новы
х лошадей. Ц Зачем нам ваши полудохлые мухи с гривами? Ты только глянь, бр
атец, здесь же лучшие коняжки от самого Петербурга до китайской границы.
Они отдохнут пару часов, а потом вновь помчат, быстрые, как горячий степно
й ветер.
Ц Да, лошадушки у вас породистые! Ц смотритель со знанием дела прищелкн
ул языком. Ц Но в Сибири-то они завянут, как розы на морозе. Они ж едят толь
ко лучшие корма, а вот соломкой с крыш или мхом побрезгуют. Воду предпочит
ают только чистую, а лед со стен лизать ну уж никак не станут. Ты мне вот что
скажи, братец, как вы дальше собираетесь до Сибири добираться на таких ло
шадушках?
Мирон проворчал что-то невнятное во взлохмаченную бороду, лег в сено и по
думал, засыпая: «А смотритель-то, каналья, прав. Нам нужны маленькие, вынос
ливые клячи. Вот только где их взять-то? Куда ни приедем Ц до нас везли эта
п и всех отдохнувших лошадей забрали. Эх, Нина Павловна, Нина Павловна, ста
ло быть, нас путешествие в геенну огненную ожидает…».
Наступил вечер.
Ц Это наш шанс, Ц сказала Ниночка, расталкивая спящих дам. Ц Пока наши м
ужья спят, мы будем в пути. У них отрыв от нас небольшой. Разве что в семь час
ов.
Сестрицы, вставайте, мы их нагоним. Что такое семь часов на пять-то тысяч в
ерст?
Но это были часы в саване снежной бури, это были часы поломанных саней и во
лнения за трех больных женщин, оставленных метаться в горячке в маленько
м городишке. Но все равно вперед, только вперед, сестрицы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72