Измельченная солома приставала к его начищенным до блеска сапогам. Ему было наплевать. Ему на все было плевать.
– Хэдд… А, вот ты где.
Йен прислонился к одному из стойл, где молодой широкоплечий блондин чистил скребницей жеребца.
– Ты что, не слышишь, как я тебя зову?
Парень выпрямился, и свет ударил ему в лицо.
– Да ты не Хэдд! – обвиняющим тоном сказал ему Йен. – Так и не притворяйся им, и лучше скажи мне, где он.
Как все образцовые английские слуги, парень не стал возражать против такой несправедливости, а спокойно сказал:
– Он вон там, возится в загоне с жеребцом.
Йен застонал. Ему совсем не хотелось выходить на свет, но ему было необходимо поговорить с Хэддом.
Он по-родственному расположился к еще одному незаконному Фэрчайлду, и на прошлой неделе они не раз вместе выпивали. Хэдд никогда не позволил себе ни одного неосторожного замечания по поводу происхождения Йена, а Йен в свою очередь, после нескольких осторожных попыток, уже не старался больше узнать что-нибудь про Хэдда.
Они говорили в основном о лошадях, которых оба обожали. Они иногда говорили и об обществе, которого по обоюдному признанию ни один из них не понимал. Нередко Йену случалось отвечать на вопросы Хэдда о том, каково быть наполовину из морских жителей. Он охотно передал новоявленному родственнику кое-что из запомнившихся ему рассказов матери. Хэдд постоянно интересовался старинными обычаями и легендами. Но Йен точно знал, что Хэдда влечет к нему не пустое любопытство, а чувство дружбы.
Не зря вокруг него голубой ореол. Йен знал, когда люди лгут, и обмануть его было трудно.
Как Йен и опасался, солнце ослепило его, когда он вышел в загон. Но он довольно ухмыльнулся, увидев, как Хэдд пытается оседлать Квика. Йену показалось, что в горячке момента Хэдд не замечает его, но тот, не оборачиваясь, спросил:
– Ну не красавец ли он?
– Еще какой, – отвечал Йен.
Один из лучших их жеребцов! Все, что осталось с той поры, когда дяди мечтали разбогатеть, разводя лошадей. Это вполне могло случиться. Порода для разведения была выбрана отличная. Но процесс этот был длительный и требовал усиленного внимания, на что ни один из дядей не был способен. Возможность возродить состояние Фэрчайлдов была упущена.
А теперь и Йен упустил возможность завладеть состоянием Фэрчайлдов и только по своей вине. По своей собственной вине.
Хэдд подъехал к загородке и приготовился слезть.
– Помоги мне, – попросил он.
Йен ни минуты не колебался. Правда, он был здорово выпивши, но с лошадьми он никогда не ошибался, ни трезвый, ни пьяный. Он перелез через ограду и подошел к жеребцу. Осторожно протянув руки, он дал Квику их обнюхать. Потом уверенно придержал узду, пока Хэдд соскользнул с седла.
Хэдд погладил Квика, выражая ему свою похвалу, а потом обратился к Йену:
– Вроде бы рано еще так напиваться.
Йен, прищурившись, взглянул на солнце, клонившееся к закату.
– Нет, не рано. Самое подходящее время. Пошли со мной в деревню. Там в кабачке мы можем просидеть всю ночь.
Хэдд пристально посмотрел на него.
– Вообще-то у меня есть работа.
Не желая лишиться общества, Йен сказал, не подумав:
– Я могу тебя от нее избавить.
Он тут же понял, что совершил ошибку. Хэдд весь подобрался, губы его вытянулись в ниточку.
– Благодарю вас, милорд, – отозвался он саркастически. – Большинству приходится, знаете ли иногда работать. А некоторым это даже нравится.
Может быть, сказалось то, что Йен действительно здорово перебрал. Может быть, это вылезло наружу его отвращение к самому себе. Но у него невольно вырвалось то, чего вовсе не следовало говорить:
– Но ты же Фэрчайлд, черт возьми! Тебе нет никакой необходимости работать.
Подняв кулак, Хэдд размахнулся. Единственное что спасло Йена от побоев, был мгновенный протест Квика.
Посмотрев на жеребца, Хэдд снова перевел взгляд на Йена.
– Значит, ты просто не слышал, что я сказал. Мне нравится работать, а не гоняться за девчонками ради их денег.
Йен презрительно фыркнул.
– Это дело прошлое. – Он вскинул руки, и жеребец попятился, в свою очередь фыркнув. – С этим покончено.
– Ты что, уже помолвлен? – это прозвучало как насмешка.
Но эта насмешка не шла ни в какое сравнение с тем, что ему только что пришлось выслушать от Лесли.
– Хуже. Мне ужасно не повезло. Я неудачник, неудачник, я тебе говорю!
– Значит, молодая леди окончательно решила выйти за того, кого она любит.
– Да, да, черт возьми. И это я во всем виноват.
Раздражение Хэдда, казалось, улеглось немного.
– Что-то я плохо представляю тебя в роли свата.
– Поневоле, уверяю тебя. Все вышло по воле случая.
Хэдд повел жеребца в конюшню, и Йен пошел с ним рядом. Он сам не понимал, почему он упорно продолжал рассказывать Хэдду все эти подробности. Странная потребность вывернуться наизнанку. Лучше ему от этого не становилось. На дне бутылки он тоже сочувствия не находил, и уж, конечно, в этом проклятом доме ему ничего подобного не дождаться.
– Я пытался скомпрометировать ее, а она разозлилась.
– Разозлилась? Право, как странно!
– Ей, понимаешь ли, не понравились мои поцелуи. – Это по-прежнему сильно уязвляло его. – Она обошлась со мной как с младшим братом, который заслуживал хорошего шлепка и ничего больше.
– Вот как. – Хэдд смотрел на него теперь с явным сочувствием. – Мне это тоже знакомо.
– Потом она поторопилась вернуться к себе. В спальню. Как ты думаешь, кто ее там дожидался? Не кто иной, как Себастьян Дюран, виконт Уитфилд!
Хэдд остановился так неожиданно и резко, что Йену пришлось отскочить в сторону, чтобы Квик его не раздавил.
– Осторожнее, кузен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95