Гревилль постоянно пророчил опасность, боясь больше всего на свете, что в его правление будет нарушено мерное течение жизни Хоксмута. Уильяму приходилось целыми вечерами утешать его, доказывая, что все в результате обойдется.
Вслед за мэром прискакал Дункан на своем норовистом жеребце, который куда лучше умел бить копытами по воздуху и отходить задом с поля боя, чем просто спокойно перевозить своего хозяина с места на место.
– Довольно спокойная ночь, – объявил Дункан. – Никакого движения на юг.
Остальные кони беспокойно переступали с ноги на ногу рядом с воинственным Тристаном.
Даже Озборн, конь Уильяма, запрядал ушами и замотал головой.
Но на Озборна действовало не только присутствие Тристана, но также лунный свет, поднимающийся ветер, усыпанное звездами небо и шуршащая под ногами трава. К тому же животному наверняка передавалось беспокойство хозяина. Уильяму тоже не сиделось сегодня на месте. Впервые за много лет он чувствовал, как пульсирует его кровь, как отчаянно бьется сердце, ощущал в воздухе радостное возбуждение при мысли о предстоящей операции. Вернее, он не уставал повторять себе, что волнуется так именно потому, что цель его близка. Скоро к нему в руки попадут те, кто виновен в смерти его жены. Скоро, очень скоро он отомстит за Мэри.
Но была и другая причина его беспокойного поведения. С тех пор, как Уильям встретил Саманту, ему все время… хотелось чего-то. Чего-то иного, чего-то нового.
Неисправимый плут Дункан заметил эту перемену. И немедленно приписал ее появлению Саманты. Уильям же продолжал повторять себе, что страдает от обострения естественных мужских инстинктов, в удовлетворении которых он слишком долго себе отказывал. Но если все дело в этом, почему же он не думает с вожделением о Терезе? Она была весьма привлекательной женщиной его круга, настоящим образцом красоты и грации, она знала свое место, никогда не спорила с ним, не передразнивала, не допускала даже мысли, что Уильям может что-то сделать неправильно. Ведь именно такая женщина ему и нужна. А вовсе не дерзкая гувернантка, посмевшая отчитать его за то, что он уделяет воспитанию девочек мало внимания, и к тому же абсолютно равнодушная к красотам Кумберленда.
Однако именно из-за этой белокурой бестии он не может уснуть по ночам, кожей ощущая ее присутствие в доме.
Следующим приехал Зефания Эван. Спокойный и задумчивый молодой фермер контролировал дорогу, проходящую мимо его земли. Он имел особое чутье и всегда безошибочно угадывал, кого можно пропустить спокойно, а кого следует остановить. Потрепав по холке коня, Зефания сообщил:
– Дороги к востоку пусты, сэр, если не считать разбитого неподалеку цыганского лагеря.
– Цыгане? – встрепенулся Гревилль. – Всем известно, где цыгане – там беда.
– Только не эти цыгане, – возразил Эван. – Они проходят через эти земли каждый год по пути на ярмарку. И заняты только своими делами.
– Мы охотимся не за цыганами, – напомнил Уильям, – нас интересуют подозрительные иностранцы и англичане, а также женщины, которым нечего делать в этих местах.
– Шпионы держались бы подальше от этих мест, если бы мы схватили парочку и повесили в назидание остальным, – заявил Гревилль.
– Но мы вовсе не хотим, чтобы они держались отсюда подальше, – возразил Уильям. – Наша цель в том, чтобы заманить их в руки местных разбойников, и это лишь часть цены, которую им придется заплатить за то, что они ввязались в опасную игру.
– Так было раньше, но не теперь, не правда ли? – глаза Гревилля возбужденно сверкнули в лунном свете. – Теперь мы ловим их и держим под замком, потому что… – Гревилль осекся. Он не знал, почему полковник Грегори сменил тактику, а тот не собирался объяснять ему больше, чем необходимо.
– Да, это так, – лишь кивнул он. – Теперь мы хватаем их всех, чтобы обыскать их вещи, одежду, обувь – все тайные места, где можно спрятать письмо или записку.
Ушей Уильяма достиг отдаленный цокот копыт на большой дороге. Кто-то скакал во весь опор прямо к ним. Все четверо мужчин отступили в тень окружающих поляну деревьев.
Это был юный Мило, гнавший лошадь, чтобы сообщить, что на дороге, ведущей от Хоксмута на запад, он видел большую карету с крестом на дверцах.
– Что за крест? – Уильям приготовился скакать в том направлении.
– Я не сумел разглядеть в темноте.
– Сегодня? Сейчас? – взволнованно забормотал Гревилль.
Уильям, Дункан и Эван не стали тратить время на расспросы, они поскакали вслед за Мило к большой дороге. В некотором отдалении за ними следовал Гревилль.
Неужели это возможно? Неужели лорд и леди Фезерстоунбо смогли добраться сюда раньше, чем ожидал Трокмортон? Доскакав до поворота дороги, все четверо поглубже надвинули на глаза шляпы и повязали лица платками, превращаясь в страшных разбойников, терроризирующих Озерный край.
Когда на дороге показалась карета, они заняли свои места на обочинах. Уильям выстрелил в воздух. А остальные нацелили свои ружья на кучера, который тут же безропотно натянул поводья, останавливая карету.
– Стоять и не двигаться! – крикнул Уильям.
Дункан подъехал к карете и распахнул дверцу.
– Выходите!
В ответ раздался низкий и слегка насмешливый женский голос:
– Вот это встреча. О такой приятно будет рассказать друзьям!
Уильям еще раз порадовался тому, что лицо его скрыто под платком, потому что у него непроизвольно приоткрылся рот. Тереза? Тереза уже здесь? Как быстро она поспешила откликнуться на его зов!
Голова леди Маршан показалась из кареты. И лунный свет озарил ее прекрасные черты. Она улыбнулась, но улыбка ее была улыбкой хищницы, без тени обаяния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93