И откуда я намылюсь канать, чтоб отследить выезд. Причем надо было быть уверенным, что мы не перепишемся на другой день. Что у меня или у Филипса не сыщутся дела посрочнее. Ну, да мало ли чего могло вмешаться. Короче, для такой уверенности требовалось быть в курсе, что наш с Филипсом базар никак не переносится на завтра. То есть врубаться в неотложность наших дел. Так что не катит тема, будто кто-то проболтался ненароком бабе или за столиком в кабаке. Слишком о многом надо было проболтаться. Также и с прослушкой, которую кто-то там поминал. Долгонько ж нас тогда слушают, что так, до косточек, изучили. Потом, все эти прослушки и проболтки – очень мудрено. К чему накручивать виражи, когда имеется простое, все сразу ставящее по местам объяснение. Среди нас гнида. И только пятеро были в курсе всего того, что я перечислял…– И ты не разделяешь стукача и убийцу на двух человек? – Жуф еще раз показал, что соображает проворно.– Тогда у нас уже получается два внутренних врага. Натуральная бригада чужих в бригаде своих. Один, который стучал, другой, который Филипса запырял. А прирезал, падлой буду, свой. Никогда я не поверю, что Филипс дал чужому подобраться вплотную. Не до бана ли гнид для нашей дружной компании? Даже верить не хочется, что их может быть цельных две штуки. Да к тому ж зачем кому-то заморочилось вербовать двух, когда один может управиться со всей работенкой…Сергей замолчал. Дотянувшись, позаимствовал из газетного кулька, что держал в руках Петро, горсть жареных семечек.Петро вечно грыз семечки. Подсевши на них конкретно. На Петро был возложен порядок в Виршах: собирать оброк, разбираться с залетными, улаживать непонятки с барыгами, гасить отморозков… ну и в том же духе. Шрам называл его про себя городским «черным полицмейстером». Петро справлялся с проблемами одной своей афишей. Он выглядел так, как фраера вдут от работников его профессии: поперек себя шире, кулачище с кирпич, короткая стрижка, стеклянный взгляд исподлобья. И не для пущей убедительности, а потому что нравилось, Петро расхаживал везде и всюду в «адидасовском» костюме. Интеллектуалом Петро вряд ли бы кто прикололся поименовать, даже чтоб польстить. Но интеллект от него и не заказывался.– Я не понял, – произнес хозяин семечек, – почему только из пятерых-то?Никто ему не ответил. Зато с жаром заговорил Багор:– Менты, суки! Люди, они это! Чую! – Багор стукнул себя кулаком в грудину. – Не наши уроды, ясен хрен. Питерские. Из тех, что крышеванием промышляют. Прижали кого-то, они ж умельцы материал на людей нарывать. Типа, «посадим», а кто-то стух, наложил в штаны и продал, шакал.– И на кого, по-твоему, нарыли? – спросил у Багра Ридикюль, гоняя по столу хлебный шарик.– Ты на меня не косись! Я зону топтал, от мусоров меня блевать тянет, я лучше в петлю, чем с мусором даже просто заговорю. Понятно?– При чем тут менты? – скривился Жуф. – Они б на жмурки не пошли.Багор взмахнул рукой:– Ха! Ну, ты сказанул!– Так кто же нас предает, Шрам? – тихо и отчетливо сказал Шатл. Это был второй и с конца Фила последний бригадир из тех, кто под флагом Сереги прижимали Вирши к ногтю. За минувший год из дебелого рохли он обратился в дебелого умника, умевшего и тормозить, и обходиться без тормозов.Все примолкли. Опять десять пар глаз сошлись в торце стола. В наступившем молчании громко скрипнул стул под откинувшимся на спинку Шрамом.Сергей учел: очевидно – четверо из пяти всерьез пока не впоролись, что сидят рядом со сволочью, который порешил их кореша и сдал с потрохами всех остальных. Может быть, каждый надеется, что Шрам понагнетает и вывернет базар наизнанку, типа «все указывало на вас, все очень умело подстроили, на самом же деле, пацаны, вы ни при чем, а было так…» Пятый же… Кто знает, что творится на душе у пятого. Но внешне он ничем себя не выдает. Наверное, извилинами прядет – Шрам мазурит его на понт, как раз и добивается, чтоб нервишки не выдержали и он бросился, разоблачая себя, в окно. Посмотришь, приятель, так ли это…– Сперва я прикинул, – Шрам шелушил позаимствованные у Петро семечки пальцами и по одной отправлял в пасть, – что можно будет вычеркнуть лишних, кто тем вечером от семи до восьми тридцати болтался на виду и никак не мог оказаться у Филипса. Или, как говорят мусора, у кого имелось алиби.На слове «мусора» Багор презрительно хмыкнул.– Вроде бы железные отмазки имелись у троих. А у двоих их не было. – Шрам пригладил накладные усы.– У кого же; у двоих? – не выдержал Шатл. Умел он тормозить и отпускать тормоза, а вот выдержке питоньей пока не научился.– Жуф собирался в Питер, в казино…– Туда и ездил, – вставил Жуф, возившийся с галстучным узлом, ослабляя его.– Один?– Сначала один, потом уже в кабаке, ну, после казино, бабу зацепил, поехали с ней на жилплощадь, что я в Питере снимаю.– Вот первый человек без алиби. Второй – Багор, который катался в Колпино.– Я к Угрю ездил! Ты ж его знаешь! – Багор привстал.– Знаю. Угорь – твой кент. Не меси тесто впустую, Багор. У меня к тебе без гнилых подъездов. И вообще я прописываю, как разбирался, не более.– Ты так серьезно всех нас просматривал? – опять сбил разговор на себя Шатл. – Как же ты из крытки вызнавал? Или не в первый раз так выбираешься?– Тебе не все равно «как»? Ты к ответу меня призываешь? – Шрама начинали злить дерганья Шатла. – А ты считаешь убийство кореша – не серьезный повод для серьезного разбора? Гниду вычислять не надо, оставить его в колоде?– Это я… просто так… – Шатл стушевался и заткнулся со своими полупредъявами.Шатл и Ридикюль официально и по жизни возглавляли возникшую при нефтеперерабатывающем комбинате посредническую фирму «Вирнефть», куда первоначально и заходили представители деловых партнеров комбината, а потом уже оттуда направлялись в дирекцию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84