Так что все у Григория складывалось наилучшим образом. А то, что он извращенец, или, как пишут в бульварной прессе – сексуальный маньяк, никто даже и не догадывался. Знали об этом только жертвы.Но мертвые, как известно, молчат. А Григорий еще ни разу не отступил от своих правил – каждая жертва становилась трупом, над которым он долго и изощренно глумился, затем расчленял, ждал, пока сойдет кровь, тщательно мыл части тела, запаковывал их в целлофан, большой рулон которого он приобрел на рынке развозил в разные концы города и прятал.И вот сейчас этот человек с горящим взглядом темно-серых глаз спокойно вел машину. Дворники смывали капли дождя, салон наполнял приятный голос Патрисии Каас. Григорий покачивался, уверенно поворачивая руль то вправо, то влево.Жертвы он находил всегда в разных местах. Сейчас он выехал на Калининский проспект. Сердце ему подсказывало, что вскоре он найдет то, что ищет. Григорий внимательно смотрел по сторонам. Его глаз был наметан. Он сразу же отличал представительниц древнейшей профессии. Но далеко не каждая из них приходилась ему по вкусу: он искал подростков.Наконец, он увидел пестрый зонтик, под которым дрожала Катя Фролова.Серая «вольво» притормозила, уткнувшись правым колесом в бордюр. Боковое стекло медленно опустилось, прохладный влажный воздух ворвался в кабину. Вместе с воздухом салон заполнил шум улицы. Григорий сидел и смотрел на девочку в черной кожаной куртке, в коротенькой юбке, на ее худые коленки, на хрупкую фигурку.Затем он подался к дверце и махнул рукой.Катя сорвалась со своего места, как листок срывается с ветки. Но, не доходя до автомобиля несколько шагов, напустила на себя важный вид и попыталась унять озноб. Это ей удалось.– Скучаем? – немного охрипшим голосом поинтересовался Григорий.– А что, есть варианты? – ответила вопросом на вопрос девочка.– Могу покатать, – осклабился в улыбке Григорий.– Если недалеко, то можно, – кивнула Катя, подойдя уже к самой машине.Ей не терпелось как можно скорее оказаться в теплом салоне. Голос Патрисии Каас манил, да и мужчина ей понравился. Сразу было видно, что серьезный и состоятельный. Но на всякий случай Катя проверила:– Слушай, – девочка мгновенно перешла на «ты», – а деньги у тебя есть?Потому что бесплатно я с дядями не катаюсь, – ребячливо пошутила ученица гимназии с английским уклоном.Григорий понял, чего от него добиваются. Он сунул руку за пазуху, извлек роскошный бумажник и вытащил две бумажки по пятьдесят долларов.– Надеюсь, этого тебе хватит, крошка?– Этого, дядя, мне хватит.– Тогда садись, поедем.– А куда мы поедем?– Ко мне.– А тети там не будет?– Там не будет никого, только ты, крошка, и я.– А что мы там будем делать? – дурачась, поинтересовалась Катя и положила руку на бедро Синеглазова.Она постучала пальцами, Синеглазов поежился, его глаза сузились.– Ни тетей, ни дядей там не будет – только ты и я. И если будешь хорошей девочкой, может, я тебе дам еще одну бумажку.О подобном счастье Кате даже и мечтать не приходилось. Вот так, за вечер оторвать полторы сотни, да еще с хорошим представительным мужчиной, а не с каким-нибудь азером или грузином! Это было именно то, чего Катя хотела.Мотор заревел, и серая «вольво» помчалась по Калининскому проспекту.Катя смотрела, как проплывают высотные здания, поблескивая мокрыми стеклами, смотрела на рубиновые огоньки стоп-сигналов. Стекло было поднято, Синеглазов включил обогрев, и тепло заполнило салон.– Классно у тебя! – сказала Катя, расстегивая молнию кожанки.– А сколько тебе лет, крошка? Тебе уже можно этим заниматься?– Конечно, можно, мне даже мама разрешает, – пошутила Катя.– Так сколько все-таки? – настаивал Синеглазов, глядя на забрызганное дождем стекло.– Мне семнадцать, – соврала девочка.– Ну что ж, семнадцать, так семнадцать. А зовут тебя как, семнадцатилетняя красотка?– Зовут меня Зоя, – сказала Катя Фролова, тут же вспомнив о подруге и уже представив, как та будет ей завидовать, узнав, что Катька за один вечер оторвала полторы сотни.Серая «вольво» въехала во двор дома на проспекте Мира.– Вот тебе ключи, крошка, поднимайся на третий этаж, – остановив машину у подъезда, сказал Синеглазов – а я загоню тачку на стоянку. – Какая квартира?– Третий этаж, квартира тридцать семь.– Хорошо, – развязно кивнула девчонка, вышла из машины и, не раскрывая зонтик, заспешила к подъезду.Григорий взглянул ей вслед, и его тело напряглось. Его сотрясла судорога. Он ловил взглядом каждое движение девочки.– Повезло, повезло мне сегодня, – прошептал он, скрежетнув зубами, – ночь будет длинная, до утра я успею сделать все, что хочу.Он отогнал машину и в распахнутом пальто вальяжно направился к подъезду. На первом этаже он встретил соседку, забирающую почту из ящика, и вежливо поздоровался.– Добрый вечер, Зинаида Петровна, как ваш спаниель?– Ой, вы знаете, – махнула рукой седовласая пожилая женщина, – совсем ничего не ест. Наверное, у него глисты.– А вы попробуйте поить его отварами из трав.– Да я уж пробовала. Он такой капризный, ничего не хочет есть. А если поест – его сразу же тошнит.Григорий не нашел, чем еще утешить бедную женщину, и только пожал плечами. Он не торопясь поднялся на третий этаж и толкнул дверь своей квартиры.Катя уже сидела в кожаном кресле у журнального столика. Синеглазов взял плечики, повесил на них свое пальто и прошел в большую комнату.– Тебе нравится у меня, крошка? – строгим голосом спросил он.– Да, ничего у тебя, дядя, квартирка. Ты один живешь?– Сейчас будем жить с тобой.Катя расхохоталась, но в то же время какое-то смутное предчувствие появилось у нее в душе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18