За доли секунды опустилась на глубокое дно мрачного ущелья и снова воспарила вверх, к солнцу, как только оказалось, что в чужих серо-стальных глазах не записан смертный приговор.
Бубен чувствовал себя заново родившимся и не мог не испытывать благодарности к незнакомцу.
– Он в самом деле хочет помочь. Просто ткнул нас носом в собственное дерьмо. Мы считали, что ситуация под контролем, а на самом деле – ни хрена не под контролем.
– Согласен, – кивнул замкомполка, которого в команде называли Тарасом. – Не похоже, что он гнида. Мог он взять нас тепленькими? Мог. Честно сказать, он мне здорово испортил настроение. Я-то думал, хуже не бывает. Бывает. Как говорила моя бывшая жена: я в шоке. Неужели мы с вами так дешево стоим? Так дешево, что можно в одиночку, без оружия поиметь нас вдоль и поперек?
Вопрос повис в воздухе. Тем временем Бубен тяжело поднялся с места, повесил на грудь автомат. Высморкался в кострище и отправился в караул вслед за Ильясом.
– Если вспомнить древних римлян, я поднимаю палец вверх, – резюмировал Тарас. – Конечно, он нам рассказал только часть правды. Но это нормально. Вспомните каждый себя. Многие здесь жаждали исповедаться, даже зная, что их сочувственно выслушают?
– Врет от начала до конца, – дождался своей очереди бывший спецназовец в черном платке. – Я не говорю, что он конкретно чеченам продался.
Но у него двойное дно, без вариантов. Это профессионал. Меня еще никто не брал голыми руками – с корнем ручонки вырывало. А он, сука, подкараулил момент. Это профессионал, такие работают за большие дивиденды.
– За большие дивиденды? А кто, если не чечены, готовы за нас отстегнуть? – еще не успевший далеко отойти, Бубен выкатил от умственного напряжения невыспавшиеся глаза с красноватыми белками. – Может…
Все поняли, кого Бубен имеет в виду. Вдруг Кормильцев для их же блага нанял на пару дней крупного спеца, чтобы проверил отряд изгоев на прочность и дал несколько полезных советов? Но какого черта незнакомец молчит? Стоило ему сослаться на «спонсора», и большая часть вопросов тут же отпала бы.
Седьмым по счету высказывался Ди Каприо.
Этот человек всегда держался особняком, он был из породы тех, кто плохо вписывается в любой коллектив. Вчера он, правда, сел пить вместе с остальными, но пил молча, не принимая участия в разговоре. Он, единственный из всех, до сих пор никому не поведал свою историю.
Кличку ему придумал Ильяс, не лишенный чувства юмора. Это ему пришло в голову приклеить фамилию нежного красавчика, кумира малолеток к этому жутковатому уродливому лицу.
Именно Ди Каприо Кормильцев встретил первым, именно ему первому оказал помощь. Кормильцу тогда ничего не стоило отстегнуть тысячу баксов на несколько пластических операций.
У Ди Каприо здорово обгорели лицо и левая рука. Перед врачами не ставили задачу изменить его черты – они и так уже сплавились в огне и восстановлению в прежнем виде не подлежали. Хирурги просто попытались сделать из корявой перекошенной маски более или менее нормальное лицо.
Им удалось слепить нос и некое подобие губ, натянуть новую кожу на щеки и подбородок. Ди Каприо снова стал похож на человека, но человека с жутковатым, как у бракованного манекена, обличьем.
– Какая разница, правду он сказал или нет? – внятно послышалось из подобия рта, прорезанного скальпелем. – Новые люди нам не нужны. И без того перебор.
Вывод напрашивался сам собой. С одной стороны, люди не нужны, с другой – отпускать того, кто слишком много видел, чревато большими не приятностями. Ди Каприо явно голосовал большим пальцем вниз.
Нужно сразу уточнить, что мрачного молчуна, сидевшего сейчас на корточках рядом с Барсковым, никто бы не посмел назвать Ди Каприо в глаза. За такие шуточки «красавчик» мог запросто вышибить мозги.
Его побаивались все без исключения, даже Тарас и спецназовец Самойленко. В лицо обращались уважительно: Николаич. Но между собой, как бы компенсируя собственную почтительность, с усмешкой называли «звездным» именем.
– Теперь твое слово, – обратились к Барскову. – Семеро высказались, можно было сделать для себя выводы.
– Опера, – на лице Витька появилась глуповатая улыбка.
Он взял конфискованный CD-плейер и запустил диск, предварительно вставив в уши миниатюрные наушники.
– Опера, блин.
– Погоди ты со своими впечатлениями. Давай Семен, подводи черту.
– Ни хрена я так и не понял. Пусть кто-то один мне толком…
Закончить он так и не успел. У Витька отвисла челюсть, парень инстинктивно подался назад.
Один из часовых – а именно Бубен – высоко поднял вверх руку, подавая сигнал тревоги.
В отряде изгоев были установлены два варианта такого сигнала: в виде жеста и звуковой – едва слышный свист, похожий на птичий. Жоре Бубнову дольше всех пришлось тренировать этот свист. Даже Николаич нормально свистел из своей прорези. А у Бубна получалось то слишком громко, то чересчур по-человечьи. «Ты, Жора, видать, сам себе спросонья на ухо наступил», – говорили ему, намекая на медвежью косолапость.
Вот и теперь Бубен предпочел подать знак рукой. Его спина хорошо просматривалась – на выцветшей от солнца рубашке проступило большое темное пятно пота. Выбросил вверх два пальца, потом еще два… Круг людей, присевших на подстилку из мха и старых иголок, мгновенно распался. Все кинулись разбирать оружие.
Глава 4
Тот самый Кормильцев, которого в команде называли обычно Кормильцем или Спонсором, первым создал в Москве сеть интернет-кафе.
Для начала они с товарищем рванули в Штаты, где два года оттрубили в таких же кафе менеджерами низшего звена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13