– Майя, я все еще в ловушке. – Девушка погладила по холке своего четвероного друга. – Если я убегу, смогут ли они понять и простить меня? Не разрушит ли это союз ханьюива и чейеннов? Смогу ли я жить в стыде и бесчестии? Стать причиной гибели моего племени, если взойдет черная луна, а чейенны откажутся помочь нам?
Серебристый волк лизнул руку своей хозяйки и прижался к ней, пытаясь успокоить. Он смотрел туда, где за деревьями пряталась его спутница. Он чувствовал, как разрывается между двух дорогих для него существ. Никогда еще зов природы не был таким сильным, как в этот день. Но он боялся усугубить одиночество и терзания Кайони, поэтому выбор его был труден. Он смотрел туда, где ждала его волчица, и понимал, что его место там.
Кайони теребила густую шерсть на его шее. Она проследила взгляд Майи и догадалась, на кого он смотрит. Чувствуя внутреннюю борьбу своего любимца, она сказала:
– Майя, мы много лет были с тобой друзьями и напарниками, но теперь тебе выпала счастливая возможность. Мне больно думать, что я потеряю тебя, но ты должен вернуться к той жизни, от которой отказался ради меня. Ты должен быть свободным и жить так, как живет твой род. Иди к своей подружке. Иди, Майя, живи и люби свободно.
Серебристый зверь понял смысл слов Кайони. Он потерся носом о ее плечо, лизнул в щеку и бросился прочь. Подбежав к волчице, он остановился, оглянулся на Кайони и углубился в лес, увидев, что его хозяйка жестом приказывает сделать это.
Животные бежали бок о бок, пока деревья и кусты не скрыли их из виду. Кайони говорила себе, что поступила правильно – Майя никогда не покинул бы ее, не прикажи она ему. Ну вот и все. Он стал для нее такой же потерей, как Осторожный Волк. Но она все равно будет счастлива, потому что хотя бы один из них обрел любовь и свободу. Чтобы успокоиться, она глубоко вздохнула, вытерла слезы и пошла назад в лагерь.
Утром на второй день после ухода Майи Кайони отправилась к лошадям, Девушка пребывала в ужасе: она поняла, что ее тошнит слишком часто и это не может быть вызвано несвежей пищей. Она стала чаще уставать, ей постоянно хотелось спать, ее груди набухли. Кайони не была в Хаукау уже две полных луны. Ей довелось уже наблюдать все то, что происходило с ней, у женщин, которые ждали ребенка.
Кайони думала о том, не является ли это сигналом Ата, чтобы она соединилась со своим возлюбленным. Или это было Его наказанием? Может быть, Он захотел, чтобы все увидели, что она нарушила закон племени? Вспомнив время своего последнего визита в Хаукау, Кайони подсчитала, что ребенок должен родиться через семь полных лун. Но уже через одну или две луны ее располневшее тело откроет страшную правду. Но даже сейчас, думала Кайони, нельзя действовать поспешно и необдуманно.
Теперь даже союз с Ночным Странником не мог бы ей помочь. Она была рада, что не знала раньше о своей беременности и не стала из страха женой сына вождя. У нее уже не оставалось времени, чтобы, став женой другого ханьюива, не выдать своего положения. Она этого и не хотела. Неожиданно она поняла, что если подвергнется наказанию, то пострадает и ее неродившийся ребенок, а не только она сама, ее семья и все племя.
Кайони была в панике. Ей требовалось поговорить с Регим. Она направилась домой, чтобы попросить Тива-Шу уделить ей немного времени. Но зайдя в свой семейный вигвам, она обнаружила там Мартайю, которая, крича от нестерпимой боли, извивалась на подстилке. Разящий Камень и Регим были возле женщины и пытались успокоить ее.
– Мама, что случилось? – со страхом спросила Кайони.
– Мы не знаем, – обеспокоенно ответила за сестру Регим. – Я пойду позову Пятнистую Сову. Пусть он выгонит злых духов, которые терзают ее тело. – И Тива-Шу торопливо вышла из вигвама.
Мартайя схватила руку Кайони.
– Что-то сидит внутри меня и пытается разорвать на куски. Я прогневала Ата, и Он послал мне наказание, – со страхом прошептала она.
– Этого не может быть, мама, – возразила Кайони. – Ты добрая женщина, и у Ата нет причин заставлять тебя мучиться. Скоро с тобой все будет в порядке. – Но про себя подумала, что она является причиной страданий матери. Это она навлекла муки на женщину, которая родила ее и которую она тайно предала. Тревога девушки усилилась, когда Мартайя дугой изогнулась на подстилке и издала протяжный крик. В вигвам вошел Пятнистая Сова. Все раздвинулись, чтобы пропустить целителя к Мартайе. Ощупав ее живот, шаман пришел в явное замешательство. Он увидел, что платье и ноги женщины, а также подстилка, на которой она лежала, насквозь промокли. Он снова ощупал живот Мартайи и удивленно воскликнул:
– Там ребенок, который хочет выйти наружу!
– Что ты такое говоришь, Пятнистая Сова? – недоуменно пробормотал Разящий Камень.
– Я нащупал тельце ребенка. Он вот-вот родится. Надо позвать женщин, потому что от меня здесь толку мало. – И он отправился за помощью.
Мартайя громко вскрикнула – ее тело было сведено потугами.
– У нас нет времени ждать. Снимите с меня штаны. Он уже идет.
– Но мы же мужчины, – беспомощно проговорил Разящий Камень, озираясь вокруг.
Мартайя схватила за руки Регим и Кайони.
– Не оставляйте меня, сестра моя и дочь. Я боюсь, что не смогу справиться с этим одна, – умоляюще прошептала она. – Если ребенку не освободить путь, то он может пораниться. Помогите ему выйти на свободу.
Кайони вытащила свой нож, подняла мокрый подол материнского платья и разрезала штаны, так как времени снимать их уже не оставалось. Тут она увидела головку младенца, покрытую слипшимися черными волосиками.
– Мама, он идет!
Мартайя согнулась, чтобы посильнее напрячь мышцы живота, и младенец выскользнул на мокрую подстилку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103