Данте кивнул официанту.
— «Перье» для моей спутницы и скотч со льдом для меня.
Слово «спутница» резануло ее.
— Данте, как мы дошли до этого? Как меньше чем за неделю мы превратились из влюбленных в спутников?
— Ну, мы же согласились, что ты больше не моя краснеющая от смущения невеста. Мне показалось, что «спутница» — лучше, чем «моя бывшая секс-партнерша». Я не в том возрасте, чтобы называть женщину «моя подружка». Тем более когда отношения кончились. Как бы ты хотела, чтобы я тебя назвал?
— Не знаю, — убитым голосом пробормотала Лейла. — Я только знаю, что ты не облегчаешь мне задачу сказать то, что я должна.
— Если ты ждешь, дорогуша, что я буду умолять тебя довериться мне, то напрасно тратишь время. На этой неделе я уже стоял перед тобой на коленях. И не могу сказать, чтобы мне нравилась идея повторить это. Так что давай, выкладывай. Или не говори. Твое дело.
Как гадко он назвал ее — «дорогуша». Будто она какая-то дешевка, которую он подцепил у бара!
— Во-первых, — для решимости она глотнула воды, — я ухожу из компании. В понедельник утром я передам свое заявление.
— Земля, Лейла, подо мной не дрогнула. Если это твоя большая новость, то успокойся. Мы найдем на твое место другого. Мне интереснее, почему ты решила уйти?
— Потому что я беременна, Данте. — Она разглядывала свои пальцы, тесно переплетенные на коленях.
Слава богу, наконец-то! А то он уже начинал бояться, что придется вытягивать из нее каждое слово по слогам.
— Да. Я знаю.
Это потрясло ее. Знает! Лейла отпрянула назад, будто ее ударило током.
— Ты знаешь? — выдохнула она. — Невозможно! Я не говорила ни единой душе, кроме… Ох, неужели мама?
— Лейла, я же не круглый идиот. Я все рассчитал сам с небольшой помощью Меган Норрис.
Она вытаращила на него глаза. Обиженная невинность.
— Почему же ты раньше ничего не говорил?
— Потому что ждал, долго ли ты будешь ходить вокруг да около, когда наконец скажешь.
От шока она страшно побледнела.
— Ты что, предполагаешь, что это не твой ребенок?
— О нет, мой. Тут все в порядке. Я же понимал, что имею дело с девственницей. Но по-моему, ты хочешь, чтобы это был ребенок Энтони Флетчера.
— Какая чушь! — воскликнула она. И добавила: —Между прочим, Энтони больше не заинтересован во мне. Он встретил в Хорватии в Красном Кресте английскую медсестру. Когда сможет, он вернется в Хорватию и найдет ее.
— Боже, — воскликнул Данте, — как чертовски бестактно с его стороны! Когда он особенно нужен тебе, он поправляется и находит другую любовь.
На секунду мелькнула мысль, не слишком ли далеко он зашел. Лицо ее стало пепельным… Он даже испугался, что она опять потеряет сознание.
Но, несмотря на хрупкий вид, в ней было больше выносливости, чем в скаковой лошади. Взяв сумку, она встала из-за стола.
— У меня не осталось никаких сомнений. Я больше не верю, что ты способен хоть что-то чувствовать, кроме собственной гордости и необоснованной ревности. Спасибо за приглашение на обед, но желудок не позволяет мне есть. Не затрудняй себя, не надо отвозить меня домой. Я вызову такси.
— Сядь! — рявкнул Данте. По опыту он знал, что таким тоном можно заставить уступить даже упрямого клиента.
Но Лейла повернулась к нему спиной. И вышла из ресторана.
Почти ослепнув от ярости, он вскочил и помчался за ней. Успев заметить, что она исчезла за дверью недалеко от входа в ресторан, он, с размаху открыв двери, влетел туда вслед за ней.
— Ты не уйдешь от меня! — проревел он. — Нравится это тебе или нет, ты носишь моего ребенка. И я не собираюсь оставаться в стороне.
— Убирайся отсюда, — прошипела она. — Ты в дамской комнате.
Ох, черт! И правда, дамская комната. Но будь он проклят, если это остановит его.
— Плевал я на это!
Лейла со стоном ринулась в одну из кабинок. Он вошел вслед за ней.
Она согнулась над унитазом, все тело ее содрогалось. Данте ловко поддерживал ее за плечи и ждал, когда кончится рвота.
— Пожалуйста, уходи. Я не хочу, чтобы ты видел меня в таком состоянии, — наконец слабым голосом взмолилась она.
— Думаешь, ты первая женщина, которая на моих глазах прощается с ланчем? — Он повел ее к ряду умывальников и набрал воды в бумажный стакан. — Ты помнишь, что у меня пять сестер? И они, когда беременны, исполняют такое же шоу. На, сполосни рот.
— Пожалуйста, отвези меня домой, — попросила Лейла, когда он наконец всунул ее обмякшее тело в машину.
— Нет, — отрезал он. — Во-первых, ты должна поесть. И во-вторых, мы не закончили дело, которое не терпит отлагательства.
— Я не могу есть. При одной мысли о еде…
— Тогда ты можешь пить. — Он повез ее в кафе, которое знал с университетских дней. Там делали лучший молочный коктейль по эту сторону океана.
— Леди — ванильный, а мне шоколадный, — заказал он официантке, когда они устроились в укромном месте.
Пока их обслуживали, Лейла молчала.
— Я не думала, что ты любишь молоко, — заметила она.
— Вот именно. Оказалось, что мы в самом деле плохо знаем друг друга. Согласна? Почему, к примеру, ты ждала сегодняшнего вечера, чтобы сказать мне о своей беременности? Почему не сказала об этом в понедельник, когда почти что упала в обморок у моих ног?
— Я не хотела, чтобы на наши отношения влиял тот факт, что я ношу твоего ребенка. Я и сейчас не хочу этого. Но понимаю, что у тебя есть моральное право знать о моей беременности.
— Жаль, что ты не сделала такого вывода раньше. До того, как пол-офиса узнало об этом секрете.
— Я не понимала, что это так очевидно. — Она вздохнула.
— Ну а что сейчас? — осторожно спросил он. —Где мое место в этой картине?
— Я не жду, что ты женишься на мне. — Она оттолкнула коктейль, будто он вдруг прокис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38